Чтоб знали! Избранное

Армалинский Михаил Израилевич

«Размышления над еблей…»

Размышления над еблейни к чему не привели.Преуспели еле-елелишь цари да короли.Без раздумий поставлялиим любовниц всех мастей,те же – дырки подставлялидля хвостатеньких гостей.И царевичи рождались,продолжали поебон,смерды же вооружались,чтоб идти на полигон.Ну а я, в пизду уткнувшись,философию развёл,на работе бил баклуши,на безденежье был зол.Нет чтоб просто бабу трахнутьи

обратно за дела —нет, я размышлял о прахечувств, сгорающих дотла.

«Объелся, упился, уёбся…»

Объелся, упился, уёбся,уссался, усрался.В кровать преспокойно улёгсяи дрыхнуть собрался.И вдруг с перебору и с жирувозникло стремленьепоэзию сеять по миру,растить изумленье.Сие оказалось несложно,хотя и претило.Со мною компьютер на ложележал портативный.

«Посмотреть хочу на тебя…»

Посмотреть хочу на тебя, ебомую,чтобы яркий свет изъявил союз,чтобы хуй чужой слил в пизду знакомую,в ту, в которую больше не суюсь.Я услышу вой, я увижу дёрганья —всё твоё заучено мною назубок.Ночью разбуди – сразу наша оргияс языка срывается – всуе назван Бог.

Из книги «Жизнеописание мгновенья»

1997

«Давненько ни одна не происходит…»

Давненько ни одна не происходит —всё происки у приисков златых.И та, что только злато производит,золотаря отвергла – о! зла ты!Я строил радость из твоих отходов —ты изъявляла только красоту,что вывела меня поверх народов,я в страсти на твоих харчах расту.

«Как было интересно…»

Как было интереснодруг друга открывать.Конечно же – телесно,конечно же, в кроватьзатаскивали тело,и там оно цвело,за облака летелои к божеству вело.Потом оно обрыдло,потом опять влекло,но вскоре встряло быдлои между нас легло.Мы было возмутились,но, юность рассмотрев,повыбирали дев —пустоты возместились.Чесательница пят,она всплыла, как Лесбос,чтоб никогда опятьтебе в нутро не лез босс.Ты всем от полнотычувств принесёшь по доле:конечно же, плоды,конечно же, в подоле.

«Я хуй домучил до оргазма…»

Я хуй домучил до оргазма.И ты отмучилась – натужась,лишь выпустила из каркасавздох облегчения, как душу.И сразу стали мы друзьями,взялись за дело расставанья,совокупление разъялии прекратили раздаваньесебя и поглощенье прочих,поскольку жизни новый кругвозник и расширялся прочно,любовниц превратив в подруг.

«Ты снилась мне всю ночь то так, то эдак…»

Ты снилась мне всю ночьто так, то эдак,как делали – точь-в-точь —мы напоследок.Твоя волшебна явь —плодишь восторги.Ведь что в тебя ни вставь —всё пустит соки.

«Хорошо

бы убийством…»

Хорошо бы убийствомподзаняться слегкаиль хотя бы упырьством —округлить мне бока.А без них я тощаю,и не только душой.Я вас всех извещаю,что до ручки дошёл.

«Я жажду сока твоего, вернее, соков…»

Я жажду сока твоего, вернее, соков,я их перечисляю и твержу:кровь, пот и слёзы изо всех истоковкипят, а я над ними ворожу.Слюна и слизь, моча и сколок кала —и, кажется, я всю тебя собрал.Возьму я плоть, что соки извергала,и посвящу ей этот мадригал.Как мне нужна она, когда желанье, —как ненужна, когда огонь залитпотоком соков. Как знакомо злитеё присутствие и соков растеканье.

«Я бочку катил на блондинок…»

Я бочку катил на блондинок,в то время их лезли оравы.Блондинки, как левый ботинок,брюнетки ж нужны мне, как правый.Но прежде, чем я это понял,исчезли блондинки. Брюнеткине обременялись исподними тоже бывали не редки.Но сладко нам только иное,иное ж, увы, до предела:оно превратится в седоеединое кислое тело.

«Я в юности о желаньях каркал…»

Я в юности о желаньях каркал,и вот они улетели – куста боятсяпуганые вороны. В кустах я крякалот запора, а не от потуг ебаться.Женщины обходят стороной возраст,о девушках не говорю – обегают,но так, что день ото дня их навоз росвокруг, – они меня опекают.Я всё верю в обильные деньги,в их покупательную мужскую силу.Я бы одной повсюду развесил серьги,сам проколол бы ей нос, губы, щёки – всю образину.Я бы купил любовь, ибо любовь измеритьможно лишь временем. Ну, а время —чистые деньги. Люди – не звери,знают, что в полость любую деньги доставят семя.Век золотой был, пока Христос не извлёкся из губок.Женщины предпочитали по чести продаться,чтобы их матка – наполненный семенем кубок —переходила по кругу с головкой бодаться.Были рабы и рабыни —что может быть в жизни желанней? —девушку можно было купить, как свежее мясо,и зажарить в постели на огне ожиданийновой рабыни, у коей губная гримасастоль привлекательна, что загореться и вспыхнутьможет даже ребёнок рабыни, которому целых тринадцать(ей – двадцать шесть), и на мать натравить его славномне удаётся. Он в ней теряет невинность, а ясзади удваиваю прекрасную это потерю.Я ощущаю его восхищённые спазмы и продлеваю своими.Юноша-раб, рабыня-любовница-мать и я —их хозяини раб желаний своих.

«Скорей бы снег сошёл на нет…»

Скорей бы снег сошёл на нет,скорей бы некая Нинетмне на колени бы уселасьи чревом семенем уелась.Скорей бы змейки ручейковпоискусали дурачкови дурочек, в кустах лежащих,с желанием не оплошавших.Скорей бы верное теплосо мной осталось бы и на ночь,и чтобы женское трепло,раскрыв троякое дупло,упало предо мною навзничь.