Чтоб знали! Избранное
Шрифт:
Почему же я всё-таки не бросал тебя? Я познакомился с тобой в период острого одиночества. Твоя очевидная заинтересованность мной, твоя доступность сделали своё дело. Кроме того, ты умна в меру, нежна. Мне было удобно с тобой. Но ни на секунду я не предполагал в своих мыслях, что могу остаться с тобой дольше того момента, когда под меня подвернётся женщина, что мне по душе. Я ведь никогда не обещал тебе ни женитьбы, ни сколько-нибудь долгих отношений. Я лишь не прерывал твои устные фантазии, как через сколько-то там лет мы всё ещё будем вместе. Ты не можешь пожаловаться, что, когда я был с тобой, я был груб, невнимателен или холоден. Наоборот, ты восхищалась моей лаской и вниманием к тебе, не говоря уже о наших соитиях. Мою естественную
Не открывая тебе всей этой правды, я давал тебе возможность свалить всю вину на меня, называя меня мужчиной, в принципе не способным на глубокие чувства, не желающим открыться женщине и отдать всего себя, как ты всё это удобно именовала. Я не хотел говорить, что я действительно такой лишь по отношению к тебе и тебе подобным. Я не хотел, чтобы ты почувствовала себя ущербной (слонёнком, как я про себя называл тебя из-за твоей неуклюжести). Ведь тебе было гораздо легче обвинить меня в тотальной холодности и неспособности к любви, чем просто посмотреть на себя в зеркало. Кроме того, ты должна ценить, что моё нежелание говорить правду повредило больше мне, чем тебе, – ты получила «дни сказочного блаженства» (это твои слова), а я терял время из-за своей неспособности выносить беспиздье, я, согласившийся на оскорбительный компромисс, унижал свою душу и надругивался над своим телом. Да, я хочу того же, что и ты, но только не с тобой.
Желаю тебе множество оргазмов в обществе мужчин, а не только вибратора, и быть здоровой, несмотря на это.
«Слонёнок» направил на меня свой хоботок и окатил меня струёй слёз. Так что мне пришлось спасаться бегством.
Однако справедливости ради следует сказать, что и малопривлекательные любовницы имеют свои преимущества. Имея любовницей женщину, недостаточно привлекательную для того, чтобы появляться с ней в обществе, я её всё-таки очень ценю. Она – самая удобная любовница, она всегда готова явиться на зов, ибо у неё нет других альтернатив, ибо она всегда голодна, поскольку я её не балую вниманием, а она влюблена в меня. Когда она делает попытки пригласить меня куда-нибудь в общественное место и вообще заняться чем-либо, кроме совокуплений, я не говорю ей правды, ибо она болезненна. Я говорю, что у меня занято время то тем, то другим, что я вообще с женщинами не провожу время вне постели, что свободное время я предпочитаю делить с самим собой. Даже если она догадывается об истинной причине, то будет хвататься за мои объяснения и убеждать себя в их правдивости и тем самым ещё больше увлекаться мной как существом незаурядным, странным и т. д. А в действительности есть ли кто проще, чем я, со своими вразумлёнными страстями?
Мечтаю о чуде красоты, о том, о сём. Но любое чудо при приближении к нему превращается в одиночество. Одиночество делает жизнь осмысленной. А любовь делает жизнь прочувствованной.
Вот так расписался я сегодня. Это вместо того, чтобы роман писать, я тебе заяриваю куски раздумий.
Твой Бор.
Как твоя Зоя? И также все безымянные?
Я по-прежнему занимаюсь акварелью. До масла пока руки не доходят. Понемногу растёт и круг почитателей. Много новых
А с женщинами у меня примерно то же, что и у тебя. Тут дело не в стране, а в нашем возрасте, я думаю. Всё не то. Сейчас общаюсь с одной – имеет хорошую квартиру, музыковед. У неё два недостатка – моя ровесница и слишком много от меня хочет. А в остальном всё прекрасно. Взять бы да и жениться. Но нет – даже вообразить страшно, что расстанусь с волей и одиночеством.
Весной всегда много чего хочется, и кажется, что всё успеешь, что ещё много жизни впереди. Одолела меня идея насадить вокруг своей деревни дубы и клёны, которых там нет. Обязательно это сделаю. Во мне погибают десятки разных специалистов, и среди них – лесовод. Мечтаю также устроить там столярную мастерскую и кузницу. Но это, видимо, останется в мечтах.
Я по-прежнему пребываю в беззаботной нищете. И не собираюсь менять образ жизни, чтобы добывать мизерные материальные блага. Не хочу тратить на это считанные годы.
У тебя, конечно, не так, а у меня годы стали страшно похожи один на другой. Это бы само по себе и ничего, но из-за этого они ужасно быстро проходят. Единственное, что спасает, это мои работы, которые странным образом вываливаются из исчезающего времени и остаются. Перебирая их, скажешь себе: «А вот этого год назад не было», – и делается легче. А когда порой долго не работается, совершенно пропадает ощущение, что живёшь.
Одно из утешений от старости то, что всем выдано только по одной жизни. Будь ты хоть кто – а всё равно тебе в течение лишь одного года будет и двадцать, и двадцать один и т. д. И это – величайшая справедливость.
Растущих сроков нашей разлуки, я думаю, уже можно не опасаться. Было время, почти сразу после твоего отъезда, когда я думал, что лучше не переписываться, не травить душу. Но я не мог не отвечать на твои регулярные письма. И постепенно эта переписка стала необходимой частью моей жизни. С тех пор как я это понял, я всё время мысленно благодарю тебя, что ты тогда не дал этой ниточке порваться. Теперь же, мне кажется, даже если бы я перестал получать твои письма (не дай бог), я продолжал бы тебе писать. Разве что не так регулярно, как ты. Я привык ждать твоих писем и, если их долго нет, беспокоюсь.
Бывает, мне снятся сны с твоим участием. То я приезжаю к тебе, то ты – сюда. Сны всегда страшно тоскливые. Если я в Америке, то чувствую себя никому не нужным и всё потерявшим, а если ты здесь, то ты всегда на меня за что-то обижен и совершенно чужой. Утешаю себя тем, что так же всегда тоскливы у меня сны обо всём самом лучшем. Когда снится Белое море или Вуокса, то там обязательно серые городские дома и серые толпы людей. Очевидно, снится то, чего боишься, может быть, даже втайне от себя.
Сергей
Ты спрашиваешь, что у меня с Зойкой. А ни хуя. А точнее – ни пизды.
Идиотка, прислала письмо с полуотклеившейся маркой – даже слюны не хватило приклеить как следует.
Я уже ей не звоню и не пишу. Осточертела. Если бы объявилась и молча развела ноги или раскрыла рот, то можно бы и кончить в неё. А остальное с ней – уже чрезмерно тошно. Чистой воды дерьмо.
Иногда у меня возникает ненависть и презрение к попавшейся в руки, и всё за то, что она совершенно не та, что надо, и за то, что ведёт себя так нагло, будто она именно та, что надо.
Последний раз позвонила она мне с неделю назад. У неё начались трёхмесячные каникулы:
– Я хочу посвятить всё время только себе, отвлечься от всего, чтобы ни о чём не думать, – закрутила она опять свою шарманку.
– Прекрасно, так и должно быть.
– А ты собираешься в отпуск?
Я знаю, что она не прочь поехать со мной куда-нибудь, а прилетать опять ко мне ей не хочется, потому что это снова ткнёт её носом в то, что она приехала только на еблю.
– Нет у меня отпуска, – говорю я ей.