Чтобы ветер в лицо
Шрифт:
Перепелов сник. Поправил кубанку и вдруг просительно, жалостливо:
— Тут, понимаешь, задание такое, передовую готовим на важную тему. О презрении к смерти, понимаешь, о бесстрашии воина.
— Как, как ты сказал? — зло посмотрела в глаза Перепелову Роза.
Перепелов повторил.
— Глупости несешь, парень! Бесстрашие! Вот придумал! Только и знаете — бесстрашие, бесстрашие. А кто тебе сказал, что мне не было страшно там? Читал в «Звездочке», там были стихи правильные. Там честно все сказано. Запомнилось. «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Читал ты это?
— Ну, читал, — тяжко вздохнул Перепелов. — Юлия Друнина.
— Вот-вот, она самая, так что о бесстрашии давай лучше помолчим, дорогой товарищ корреспондент. Ну, теперь все?
Перепелов молча смотрел на девушку, думая, как бы продлить эту встречу. Уйдет Шанина
Слышал Перепелов о Шаниной много. Видел ее один раз, когда на попутных добирался до одного из подразделений. А поговорить привелось только теперь. И даже не по заданию редактора, по своему давнишнему замыслу увидеть ее хотелось, послушать эту замечательную, отважную девушку.
Спрятал блокнот, карандаш.
— Один вопрос у меня к тебе. Не для газеты, к делу вопрос не относится. Личный он. Сугубо личный… Ты городская или деревенская?
— Сельская, — с улыбкой поправила Роза, — архангельская, северянка. А что?
— Это более чем странно…
— Что, что? — не сразу поняла Роза.
— Ну, значит… как бы это сказать, имя себе сама придумала или так было?
— Так было, товарищ корреспондент, со мной не согласовывали, — рассмеялась Роза, — честное слово, так было!
— Странно, очень даже странно…
— А один брат у меня Марат, а был еще самый младший — Лассаль. Опять странно?
— Во всяком случае любопытно, — искренне признался Перепелов. — Расскажи, пожалуйста, Роза, о своей семье. Записывать не буду.
— Только в другой раз. Ладно, корреспондент?
Неподалеку с глухим треском шлепнулась мина. Перепелов оглянулся, помолчал, потом сказал тихо:
— У нас с тобой, товарищ старший сержант, другого раза может и не получиться. Тут, понимаешь, этот другой раз очень относительное понятие.
— Будет тебе, корреспондент, каркать, скуку наводить, — вдруг со злостью отмахнулась девушка.
— А ты что… бронированная? — искоса взглянув на Розу, спросил Перепелов.
— Ага! — всматриваясь в дымки разрывов, отозвалась она…
В свою роту Роза возвращалась на попутном бронетранспортере. Водитель звал к себе, место свободное было рядом, машина шла в ремонт, парню наскучило трястись одному. А ей хотелось с ветерком прокатиться, и она устроилась на скамье десантников. Ее ждали письма. Целая пачка. Просто удивительно получается: только мелькнет в армейской газете фотография девушки, и сразу письма. Смешные, грустные, глупые. Больше глупых, потому что в таких письмах, кроме любви навеки, — ничего нет. Шлют свои фотокарточки, и каждый приговаривает, что снимался, мол, в трудных полевых условиях, что получился он не таким, как в натуре, а вот дома у него есть фото, позавидуешь… К таким письмам Роза привыкала постепенно, вот так, как привыкает человек к постоянно окружающему его запаху цветов. Но прочитывала каждое внимательно, от строки до строки, бывало, и перечитывала, это когда письма были нормальные, хорошие. Конверты отложила в сторону, принялась за фронтовые треугольники. Развернула первый, не выбирала, взглянула на подпись. Капитан Гудков. Был в школе снайперов лейтенант Гудков. А теперь капитан. Гудков сообщил, что добрый, сердечный школьный старшина Иван Тихонович Подрезков пребывает в его батальоне, отлично справляется с батальонным хозяйством, а когда надо — берет в руки автомат или гранату, это в зависимости от обстановки, и тогда старшину-хозяйственника уже никак не отличить от боевого автоматчика. «Наш Савельев, — читала дальше Роза, — если вы не забыли такого товарища, благополучно окопался где-то в столице, чувствует себя, по письмам, нормально. Все требует быстрее заканчивать волынку со всякими гитлерами. По всему видно, мы с вами, Шанина, где-то рядом, даже в одном хозяйстве, потому что газета у нас одна. Хотел бы видеть, какая вы теперь, по газетному снимку определить трудно. Привет всем вашим боевым подружкам, счастья вам, Шанина, и боевых успехов. Капитан Гудков». Сбоку, на краешке листка, приписка: «А школу нашу не забывайте! Помните всегда славную и гордую нашу ЦШС!»
Мать
Отец Розы, Егор Михайлович Шанин, — организатор и руководитель одной из первых коммун Севера. 1922 год.
Деревня Едьма. Здесь жили семьи первых в районе и уезде коммунаров. В этом доме коммунаров в 1925 году родилась Роза Шанина.
Березниковская школа, где училась Роза Шанина.
1941 год. Роза — студентка Архангельского педагогического училища.
Михаил — старший брат Розы.
Марат — младший брат Розы.
Роза со своей любимицей Таней, воспитанницей детского сада.
Роза — курсант Центральной школы снайперов. Сентябрь 1943 года.
Такой увидели девушки-снайперы Белоруссию.
Март 1944 года. Первые дни на фронте.
20 апреля 1944 года. С орденом Славы III степени.
Боевые подруги (слева направо): Саша Екимова, Роза Шанина, Лида Вдовина. Под Витебском. Май 1944 года.
С орденом Славы III и II степеней. Октябрь 1944 года.
В редакции армейской газеты у новогодней елки. 31 декабря 1944 года.
Подруги Розы Шаниной после вручения им боевых наград.
Идут в атаку однополчане Розы Шаниной.