Чудаки
Шрифт:
Сашко с отцом укрылись в сторожке.
Ветер налетел по-разбойничьи, поднимал на пруду волны, срывал с них брызги. А через какую-нибудь минуту-другую с неба хлынули неудержимые потоки. Стало темно, как ночью.
— Ну, это надолго, — сказал отец, вытирая вспотевшее лицо. — Хоть бы до вечера перебесилось.
А дождь лил не переставая, и гром все громыхал над самой головой…
Сашко задремал под монотонный шум дождя.
Вдруг что-то зашумело и загудело. Он мигом вскочил на ноги, метнулся к выходу.
— Греблю прорвало! — крикнул отец и кинулся вон из сторожки.
Сначала Сашко подумал, что плотина прорвана в ближнем пруду. А оказалось, в том, который в овраге, чуть повыше. Гребля там была еще свежая, насыпанная в прошлом году. Ливень, видимо, подмыл земляную стену, она и обвалилась. И вода ринулась вниз. А вместе с ней и рыба.
— Сынок, беги в село за подмогой! — велел встревоженный отец, а сам схватил лопату и побежал на греблю.
Сашко во весь дух помчался к селу.
Ливень постепенно утихал, а когда мальчик достиг села, с неба сеялся лишь мелкий дождик.
Сашко был охвачен одной мыслью — как бы поскорее собрать людей отцу на помощь. Не забегать же в каждую хату. Так и за час не обернуться. А на пруду за это время может греблю прорвать…
Когда Сашко пробегал мимо бригадного двора, его озарило: а что, если взять коня?
Влетел в конюшню:
— Дядько Михайло! Дядько Михайло!
Конюх не откликнулся — наверное, за кормом поехал. Да и не нужен он: Сашко только теперь увидел, что в конюшне не было лошадей, — все, видимо, в разъездах или на пастбище. Один жеребец Ворон бил копытом в загородке.
Вдруг рядом, в желобе, кто-то зашевелился, забормотал, зачмокал губами. Потом громко, на всю конюшню, захрипел, будто его душили.
Сашко, затаив дыхание, заглянул: кто это?
А-а, известный соня и лежебока Шморгун Сергей… Лежал на спине, подложив под голову седло, укрывшись ватной фуфайкой.
«Вот и хорошо, разбужу, пусть скачет в правление», — обрадовался Сашко, но сразу и сник: вспомнил, что на Вороне никто, кроме конюха, не ездит. Все боятся. Побоится, ясное дело, и Сергей.
«Может, самому попытаться?.. А что ж, только пусть Сергей выведет Ворона из конюшни и поможет сесть верхом».
Но и этого Сергей, пожалуй, не захочет сделать. Потому что еще до сих пор сердится на Сашка и на Миколу.
«Нет, не буду будить… Сам попробую…»
Сашко вскочил в кладовушку, схватил уздечку, надел через загородку на Ворона. Жаль, что седло под Сергеем, ну да ладно, и без седла обойдется.
Отворив загородку, стал сбоку на ящик, позвал жеребца:
— Кось, кось, кось…
Было очень страшно. Как никогда в жизни. Захотелось даже отказаться от своей затеи.
Когда Ворон выходил из загородки, Сашко ухватился за гриву, зажмурил глаза, точно собираясь нырнуть, и прыгнул ему на спину.
Жеребец, словно ничего не случилось, спокойно шел к выходу.
В двери Сашко, чтобы не удариться о притолоку, пригнулся, схватил поводья.
На дворе Ворон остановился, тряхнул головой, заржал. Сашко боялся шевельнуться.
Видно, услышав ржание, Сергей проснулся, выбежал из конюшни.
— Куда ты? — закричал испуганно. — Слезай, дурень! Слезай!.. Убьет!
Сашко даже не оглянулся, слегка дернул повод, чтобы направить жеребца в ворота.
Ворону это не понравилось. Брыкнул раз, другой, третий…
Однако Сашко не полетел наземь. Как только жеребец начинал брыкаться, наклонялся к гриве — и не падал.
Тогда Ворон рванул по улице — только грязь полетела у него из-под копыт.
Сашко не видел остолбеневших, изумленных хлопцев на обочине дороги, не заметил окаменевшего от удивления Олега Шморгуна…
У конторы Ворона схватили за уздечку, помогли Сашку слезть с жеребца.
— Ну и ну! — покачал головой бригадир дядя Василь. — Что тебе, хлопче, жизнь надоела? Как ты отважился? Это же зверь, а не конь!
Мальчик силился что-то сказать и не мог. Только раскрывал рот, точно рыбина, вытащенная из воды.
Услышав гомон, к раскрытому окну подошел председатель колхоза, спросил:
— Что случилось?
— Да вот… — кивнув на Сашка, начал было объяснять бригадир, но Сашко сам подбежал к председателю:
— Я… я… там… на пруду… Нужно спасать… Быстрее… — бормотал, задыхаясь.
— Кого спасать? — нахмурился председатель. — Успокойся, говори толком.
Сашко немного отдышался, рассказал, наконец, что произошло.
Председатель бросился на радиоузел, отдал команду в гараж, в бригады, чтобы немедленно выезжали спасать пруды. А еще обратился к колхозникам: каждый, кто его слышит, пусть немедленно берет лопату, ведро или корзину и бежит к гребле.
Назад, к прудам, Сашко ехал на машине вместе с председателем колхоза и бригадиром дядей Василем.
Что там только творилось, сколько машин понаехало, сколько сбежалось людей! И все с лопатами, ведрами, корзинами, носилками.
Сначала засыпали промоины, обкладывали водоспуски мешками с землей, потом укрепляли греблю лозой и камышом.
Когда же все необходимое было сделано, председатель поблагодарил колхозников, больше других — Сашка.
— Если бы не Сашко, — сказал, — то беды не миновать. Пруд бы погиб, и вся рыба пропала бы… Спасибо тебе, хлопче! Ты просто молодец! — И похлопал его по плечу.