Чудеса лунной ночи
Шрифт:
Красивых и сильных, черно-белых орлов на земле осталось немного. Надежда их уберечь связана с зоопарками. Но как заставить размножаться в неволе вольнолюбивых птиц? Во всех зоопарках страны бородачей менее двух десятков. Самец и самка неразличимы. Подбор счастливой семейной пары — дело до крайности трудное. Но в зоопарке Алма-Аты такой союз состоялся. И уже десять лет пара бородачей приносит потомство. Явление это редкое. И жизнь этой пары тщательно изучается. В зоопарке убеждены: помимо благоприятных условий, именно семейное счастье — залог продления рода бородачей.
Алма-атинская пара бородачей — супруги на редкость любящие. Подолгу сидят они рядом в тихом согласии, трутся щеками, поправляют перья на груди друг у друга. А в морозное зимнее время начинают строить гнездо. Самец носит палочки-веточки, самка все это соединяет, и в декабре — январе появляются у орлов два яйца. Одно почему-то, выждав несколько дней, они расклевывают.
Зато оставшееся берегут, как величайшую ценность. Самка — в гнезде, орел носит ей корм и воинственно обегает вольеру, если кто-нибудь к ней приближается.
Я наблюдал бородачей в апреле, когда их птенец из белого пуховичка превратился в птицу-подростка. Рядом в вольерах жили орлы несемейные. Разительно отличалось их скучное бесцельное перепархивание от полной глубокого смысла деятельности орлов-супругов.
Самка неотлучно была при птенце, согревала его либо защищала от лучей солнца. Отец снизу приносил корм, и оба бережно, отрывая клювами мясо, кормили наследника.
В зоопарке, понятное дело, души не чают в бородачах. Четыре рожденные тут птицы отправили в зоопарки Харькова, Киева и Москвы.
Еще четыре наследника знаменитых супругов живут по соседству. Есть надежда: со временем образуются новые дружные пары. Что же касается родоначальников, то им, кормящим птенцов, доставляют в вольеру все, в чем они бы нуждались в природе, и в первую очередь, живой корм.
Морские свинки относились к своей участи жертв совершенно спокойно. Кролики, выращенные для этой же цели, были лишь чуть смышленее свинок — орел-папа без особых хлопот доставлял на гнездо еще теплую жертву.
Но среди животных тоже встречаются «личности». Один из кроликов, пущенных в обиталище птиц, сразу понял, какая судьба ему уготовлена, и стал искать возможность спастись.
В лихорадочных поисках он обнаружил в кладке камней намного выше своего роста щелку, в которую можно было, подпрыгнув, забраться, как только орел захочет его поймать. Орел, привыкший к легкой добыче, был озадачен, и в нем проснулся бывалый охотник. Но тщетно, кролик был начеку и сразу же хоронился.
Орлы, понятное дело, не голодали, были ведь менее сообразительные кролики. А вокруг маленького героя уже образовалось «общественное мнение». Работники зоопарка с любопытством следили, чем же кончится поединок между силой и жаждой остаться живым.
Кролику пища тоже нужна, и он выскакивал из убежища, как только в вольеру на виду у него бросали морковку. Он ел ее торопливо, кося в сторону глазом. Орел появлялся то резво, то крадучись, но всякий раз видел только мелькнувший кроличий хвост и странную штуку с точки зрения орлов —
«А давайте даруем кролику жизнь. Заслужил ведь, честное слово!»
Идея понравилась. Кролика не без труда изловили и отдали юннатам.
Кроличья жизнь не такая долгая, как у орлов. И, с человеческой точки зрения, не такая и ценная: кроликов разводи, сколько хочешь, орлы же — редкость. Однако какое дело до этого кролику — «хочу жить!» И жажда жизни всегда покоряет. Всегда есть шансы выжить у тех, кто этого хочет, кто борется до конца.
Фото автора. 20 мая 1984 г.
Человек на скале
(Проселки)
Приезжего в Красноярске обязательно спросят: «А на Столбах уже были?..»
Чудо — каменные столбы, а вернее, серого цвета гранитные глыбы, громадные, с многоэтажный дом, природа, как бы играясь, высыпала вблизи того места, где суждено было стать на реке Енисее городу Красноярску.
На эти камни, несомненно, приезжали дивиться казаки, основатели Красноярска. А сегодня для громадного города это что-то вроде музея под синим небом, куда нескучно поехать и в сотый раз, и уж, конечно, приятно привезти сюда гостя, послушать, как будет он ахать и охать, пробираясь по лесу от одного каменного идолища к другому.
С высокого места видно, как царствуют камни над лесом, стоят на виду друг у друга, явно все — братья, рожденные землей-матерью в минуту молодой шалости. При солнце они сиренево-серые, разного роста и разного облика. Щелистые, колотые грозами и каленые холодами, дождями мытые, ветрами лизанные, молчаливые, неподвижные при зеленом шевелении леса у их подножья.
Древние жители этих мест приносили, возможно, жертвы столбам, вымаливая у них удачной охоты, счастливого плавания по Енисею, еще какой-нибудь благодати. Нынешний сибиряк придумал им, в соответствии с обликом, занятные имена: Митра, Дед, Внук, Лев, Рукавица, Слоненок, Перья, Блоха…
От камня к камню по лесу вьются тропинки. Рано утром можно встретить на них косулю, зайца, белку, боровых птиц. Днем люди на тропках. Приезжих и местных тут сразу узнаешь. Приезжий рот разевает от удивленья, а местные, отчасти этим удивленьем поощренные, лазят по скалам, получая от этого еще не объясненную до конца радость.
В воскресный день среди облепивших скалы людей тут увидишь не только парней и девушек, чей возраст побуждает подвергнуть себя испытаниям. Увидел я тут жилистую старуху, упорно одолевавшую крутой и довольно опасный подъем. А следом за ней мальчишка лет двенадцати одолевал скалу. Оба без суеты спустились, с подчеркнутым равнодушием приняли аплодисменты стоявших внизу.