Чудеса магии (сборник)

Акутагава Рюноскэ

– Только не человек, одержимый корыстью! Если вы правда хотите научиться искусству Хассан-хана, вам нужно сначала победить в себе корыстолюбие. В вашей ли это власти?

– Надеюсь, что так, – ответил я. Но, почувствовав в душе некоторую неуверенность, поспешил добавить: – Лишь бы вы согласились стать моим наставником!

Лицо Мисры-куна продолжало выражать сомнение. Но, видно, он подумал, что упорствовать

дальше было бы неучтиво, и наконец великодушно согласился.

– Ну что ж, буду вас учить. Наука простая, но так сразу она не дается, нужно время. Оставайтесь сегодня ночевать у меня.

– О, я бесконечно вам признателен!

Вне себя от радости, что буду учиться искусству магии, я рассыпался в благодарности. Но Мисра-кун, словно ничего не слыша, спокойно поднялся со стула и позвал:

– Бабушка! Бабушка! Гость сегодня ночует у нас. Приготовьте ему постель.

Сердце у меня сильно забилось. Позабыв стряхнуть пепел с сигары, я невольно поднял глаза и поглядел в упор на Мисру-куна, на его приветливое лицо, озаренное светом лампы.

Прошел месяц с тех пор, как я начал учиться магии у Мисры-куна. В точно такой же дождливый вечер я вел легкий разговор с несколькими друзьями, сидя возле пылающего камина в комнате одного из клубов на улице Гиндза.

Как-никак это было в центре Токио, и потому шум дождя, лившегося потоком на крыши бесчисленных автомобилей и экипажей, не казался столь печальным, как тогда в бамбуковой чаще Омори.

Да и клубная комната выглядела такой веселой: яркий электрический свет, большие кресла, обтянутые кожей, гладкий сверкающий паркет – все это было так непохоже на мрачную комнату Мисры-куна, где, казалось, вот-вот появятся привидения…

Мы беседовали в облаках сигарного дыма о скачках и охоте. Один из приятелей небрежно бросил окурок сигары в камин и повернулся ко мне.

– Говорят, последнее время вы занимаетесь магическими опытами. Не покажете ли нам что-нибудь?

– Что ж, пожалуй, – ответил я, запрокинув голову на спинку кресла, таким самоуверенным тоном, словно был уже великим магом.

– Тогда покажите что угодно – по вашему выбору. Но пусть это будет чудо, недоступное обыкновенному фокуснику.

Все поддержали его и придвинули стулья поближе, словно приглашая меня приступить к делу.

Я медленно

поднялся с места.

– Смотрите внимательно. Искусство магии не требует никаких уловок и ухищрений!

Говоря это, я завернул манжеты рубашки и спокойно сгреб в ладони несколько раскаленных угольков из камина. Но даже и эта безделица насмерть перепугала зрителей. Они невольно подались назад из страха, что обожгутся.

Я же, сохраняя полное спокойствие, некоторое время показывал, как пылают на моих ладонях угли, а потом разбросал их по паркету. И вдруг, заглушая шум дождя за окнами, по всему полу словно забарабанили тяжелые капли… Огненные угольки, вылетая из моих рук, превращались в бесчисленные сверкающие червонцы и золотым дождем сыпались на пол. Приятелям моим казалось, будто они видят сон. Они забыли даже аплодировать.

– Ну вот вам – сущий пустячок!

И я, улыбаясь с видом победителя, спокойно сел в свое кресло.

– Послушайте, неужели это настоящие червонцы? – спросил минут через пять один из моих пораженных изумлением друзей.

– Самые настоящие червонцы. Если не верите, попробуйте возьмите их в руки.

– Ну уж нет! Кому охота обжечься?

И все же один из зрителей боязливо поднял с пола червонец и воскликнул:

– В самом деле – чистое золото, без обмана! Эй, официант, принеси метелку и совок и подбери все монеты с пола.

Официант, как ему было приказано, собрал в совок золотые и высыпал их горкой на стол. Мои приятели сгрудились тесной толпой.

– Ого, здесь, пожалуй, наберется тысяч на двести иен!

– Нет, нет, больше. Хорошо, что попался крепкий стол, а то не выдержал бы, подломился.

– Нечего и говорить, вы научились замечательному волшебству. Подумать только, в один миг превращать угли в золотые монеты!

– Да этак и недели не пройдет, как вы станете архимиллионером, под стать самому Ивасаки или Мицуи [2] .

2

Крупнейшие японские капиталисты.

Зрители наперебой восхищались моим искусством, а я, откинувшись на спинку кресла, дымил сигарой.

Конец ознакомительного фрагмента.