Чудеса на Рождество
Шрифт:
И вот стою я такой весь скучающий, потягиваю бурду с равнодушной мордой лица, когда возле меня, прямо на подоконник, плюхается та самая девчонка. В руке у нее томатный сок, на лице — широченная улыбка.
— Ты какой-то бледный и скучающий. Думаю, стаканчик крови тебя развеселит — и протягивает мне томатный сок.
— Спасибо, — отвечаю, — но я так-то больше по мозгам специализируюсь.
— И что ты с ними делаешь? Ешь? Выносишь? Любишь? — с интересом поддерживает разговор девчонка.
— Всего понемножку. Я — Лекс — представляюсь.
— Жюли. Но в миру
— Тебе здесь нравится, Юля? — спрашиваю, заражаясь ее хорошим настроением.
— Не очень. А тебе?
— И мне не нравится — и только я собираюсь ее спросить, может, захочет покинуть всех, как она выдает.
— А давай сбежим отсюда? Неохота тратить время на эти пьяные морды и разговоры ни о чем.
— Юля, ты просто читаешь мои мысли — радостно отвечаю ей, и мы вдвоем идем на выход за одеждой.
Когда выходим вдвоем в морозную ночь, становится понятно, что покинуть вечеринку было спонтанное решение, и что делать теперь, не знаем ни она, ни я.
— А пошли ко мне? — вдруг приглашает Юля.
Вылупляюсь на нее удивленными глазами. Ну дает, девчонка! Видит меня меньше часа, а уже домой ведет.
— А не боишься, что я маньяк? — спрашиваю, вроде в шутку.
— А не боишься, что Я маньячка? — в тон мне отвечает девчонка, блеснув яркими глазами.
— Ладно, рискну. Но, если что, я годен только в сексуальное рабство, для еды не подхожу — одни кости и жилы — говорю ей с улыбкой, подхватив под локоток. — Скользко, упадешь еще.
— Мы твои сомнительные утверждения проверим… позже — сообщает шепотом эта коварная девица, оставив самому додумывать, что же она проверять будет, и не послышалось ли мне?
Оказалось, что дом Юли находится буквально в двух кварталах от места, где была вечеринка. Мы шли неспешно, обходя сильно заледеневшие участки тротуара, дыша воздухом и наслаждаясь словесной пикировкой. Девчонка оказалась умна и остра на язык, поэтому болтать с ней было весело и легко.
Когда зашли в квартиру, Юля показала, куда повесить куртку и дала тапки. Вот так вдвоем, за чашкой чая и тарелкой домашнего оливье, мы встретили Новый Год. А потом поцеловались под бой курантов. И я остался ночевать.
Вынырнуть из воспоминаний двухлетней давности мне помог кусок льда на тротуаре. Задумавшись о прошлом, я его не заметил и со всего маху ударился копчиком о твердую землю. На секунду даже отнялись ноги, а в глазах зарябили звездочки. Кряхтя, как старый дед, поднялся сначала на четвереньки, а потом и полностью вертикально. Мимо бегали куда-то спешащие равнодушные прохожие, никто не остановился, не поинтересовался, не отбил ли я себе задницу.
Счистив снег со штанов, пошел дальше, уже гораздо медленнее. На остановке куча народу. Куда они все едут? Чё дома не сидится?
Холодно, блин. Мокрые на заднице от снега штаны начинают бесить, и я уже подумываю вернуться домой, но тут подходит мой автобус. Все стоящие на остановке люди дружно штурмуют транспорт. Я, как молодой и наглый, залетаю в салон одним из первых и сразу занимаю королевское место за колесом
Рядом усаживается весьма габаритная дама, вынуждая меня сдвинуться почти в окно. Вот, блин, повезло. Когда мы с Юлькой вместе ездим, то у нас куча свободного места, а тут… приходится сидеть, как курица на насесте. Хорошо, что я возле окна, а то бы уже давно вывалился в проход.
Нахохливаюсь, засунув руки в карманы, чтобы потеплее было и закрываю глаза. Снова вспоминаю Юльку. Мы с ней планировали сегодня быть у меня, но накануне сильно поругались.
Вообще, к этому шло уже давно. Два года карантина и вынужденной самоизоляции отразились на людях по-разному. Кто-то, как Юля, теперь бывал на всех мероприятиях без разбору, ходил на все тусовки, много общался. А кто-то, как я, проведя два года в тишине и покое, вдруг стал себя чувствовать в большом количестве людей уязвимым. Я наоборот, перестал любить сборища, стал больше ценить избранный и узкий круг близкий друзей.
Мы начали часто ссориться из-за этого с Юлькой. Я не мог понять ее постоянного движа, а она — моего сидения дома. Апофеозом всего стала наша вчерашняя ссора. Юля заявила, что хочет пойти на вакцинацию. Я спросил, зачем ей это надо? Она сказала, что хочет и дальше продолжать путешествовать, заниматься благотворительными поездками, встречами. Жить широко, как привыкла. Я не сдержался, сказав, что не понимаю, зачем ей, чтобы заниматься благотворительно чужими болезнями надо и себе стать больной. В общем, слово за слово, наорали друг на друга. И я бросил трубу.
Опять погрузившись в воспоминания, под равномерное движение автобуса я задремал. И снится мне, что я опять на той Новогодней вечеринке, где Юля познакомилась со мной, но только теперь она подошла к моему дружбану, Паше. И пока я стою, поедая ее глазами, она болтает с ним, а потом они уходят. А я, как дурак, смотрю им вслед, так и не подойдя к ней, не познакомившись.
И во сне мы трое встречаемся, случайно, спустя несколько Новых Годов. Я иду в магазин и на выходе, сталкиваюсь с парнем. Узнаем с Пашкой друг друга, здороваемся, отходим чуть дальше, чтобы поболтать. И пока он рассказывает, как у него все классно, я стою и выжидаю подходящий момент, чтобы попросить у него телефон той девчонки, что уже два года не идет мне из головы. Когда он замолкает, я набираю воздух, чтобы спросить, а тут подходит она. И они целуются, а Пашка говорит:
— Знакомься, Леха, моя вторая половинка — Юлечка.
Юлечка… я никогда ее так не называл за все два года. Словно обухом по голове. Всегда Юлька и никогда Юлечка.
И тут в мой сон потихоньку начинают проникать слова из реального мира.
— От молодежь нынче пошла! Срамота! Старушка стоит, а он развалился, делает вид, что спит! Стыдобища! Вот в наше время…
Я, слегка поёрзав, открываю глаза, еще не совсем в состоянии сфокусировать зрение после глубокого сна.
— О, смотри. Делает вид, что проснулся. Неужто совесть проснулась?