Чудеса случаются.

Владимировна Кристина

– Как ты узнала его имя? – сипло спросила я, нарушая тишину, которая последовала после того, как подруга бросила трубку.

После моего вопроса подруга вздрогнула: то ли просто от неожиданности, то ли услышав мой все таки сорванный голос.

– Как узнала? – грустно усмехнувшись переспросила Олеся. – Сам представился. А то, что именно он вчера довел тебя до того состояния, я поняла по твоим вчерашним словам.

Я недоуменно нахмурилась.

– Не помню, что бы я называла имена.

– Не сомневаюсь, что не помнишь. Ты же, прости за грубость,

невменяемой была. Когда я вела тебя в спальню, ты, между всхлипами, что-то пыталась объяснить. Но я смогла уловить только четыре основных слова, которые, однако, яснее некуда объяснили ситуацию. – Теперь в голосе подруги слышалась смесь ярости, сочувствия и обиды за меня.

– И что за слова? – в отличии от Леси мой голос претендовал на первое место по не эмоциональности.

– «Люблю», «Денис», «целовался», «ненавижу».– Перечислила подруга.

– Надо же. Какая точность. – Прорезалась злая ирония, не понятно правда, на кого направленная.

– Ты всегда умела хорошо изложить ситуацию. – Поддержала мою пародию на шутку подруга, что заставило меня оценить ее старания и выдавить улыбку.

– Надеюсь. А теперь скажи мне, зачем ему звонила с утра? – задала я второй интересующий меня вопрос.

– Я?? Я по-твоему совсем слабоумная? Он сам позвонил. И, давай, ты присядешь, а я пока по-порядку расскажу, согласна? – кивнув на стул, предложила Леся. Это она что, сомневается, что я стоять могу? Мда, похоже, я совсем перепугала вчера подругу.

– Излагай. – Попросила я, послушно присаживаясь.

– Я когда вчера тебя уложила, из прихожей услышала вибрацию телефона. Оказалось, это из твоей сумки, которую я у тебя перед этим забрала, чтобы на тумбочке оставить. Ну, а так как мы уже не раз лазили друг у дружки по сумочкам, и еще потому, что я не хотела, чтобы ты проснулась, я достала и отключила твой телефон. Я тогда даже не посмотрела, кто звонит, просто стремилась побыстрее выключить мобильный. А с утра я включила его. Я же знаю, что пни-код ты не запоминаешь никогда, а потому просто его не ставишь. Так что проблем с «оживлением» телефона не было. И, не поверишь, ожил он в прямом смысле. Испугавшись, когда он завибрировал, я на автомате нажала прием. Пришлось отвечать. Ну а дальше я и узнала, кто тебе с утра названивает. Думаю, что и вечером это был он. – Пока Леся говорила, она и кофе успела мне сделать, и теперь дымящая чашка стояла передо мной.

Да уж, Олеся знала меня как никто другой, и в том числе то, что по утрам я ни-ни без кофе. Это и не удивительно. Мы дружили еще с садика. Бывало ссорились, но никакая размолвка у нас не длилась более недели. Так что знали мы друг о друге, если и не все, то очень многое. Многие вещи у нас были общие, и мы действительно могли лазать по тем же сумкам совершенно спокойно. Хотя другим за такое могли выдать по первое число.

– Спасибо. – Сказала я, принимая кружку. Потом задумалась над тем, что мне поведала Леся. Вот зачем он звонил? Что еще нужно от меня? Мало что ли поиграл?

Такие мысли роем вертелись у меня в голове, теперь уже порождая помимо боли

еще и ярость. Захотелось придушить его за то, что он сделал.

«Не смогла бы». – На удивление не ехидно, а грустно сказал внутренний голос. Хреновый из него утешитель, кстати.

– Леси… А что он говорил? – все таки не сдержалась я.

– Что ты не так все поняла и чтобы ты ему перезвонила. – После минутного молчания, все-таки ответила Олеся, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Не правильно?! Да что там понимать можно?! Там все яснее некуда. Когда видишь двух целующихся людей, вообще очень сложно что-либо «не так» понять. – Сначала повышенный тон голоса, к конце высказывания стихал, все больше пропитываясь горечью.

– Дана, а может все таки выслушаешь его? – неожиданно сказала подруга. Заметив мой взгляд, полный возмущения, она добавила:

– Все равно ведь надо все прояснить, Дана.

– Ты чего? Сама вон пару минут назад его посылала! – с укором, от того, что она мне предлагает, ответила я.

– А это в воспитательных целях. – Невозмутимо пожала плечами Олеся.

Пристально посмотрев на Люсе, я глухо ответила:

– Я подумаю. – А потом, встряхнувшись, добавила. – Все, не хочу больше это обсуждать. И думать обо всем этом не хочу. Давай, просто попьем кофе, а потом я пойду домой.

– Хорошо. Только… как же универ?

– У меня сегодня только одна пара, и ту можно прогулять. Так что не пойду я. – Решительно ответила я.

– Смотри сама. – Ответила подруга.

Мы замолчали, думая о своем. Уже наблюдая, как Леся моет кружки, я неожиданно для себя начала рассказывать о наших с Ним отношениях. Сердце сжимала такая тоска, что даже продолжать говорить было трудно. Но, я лишь прикрывала глаза, и продолжала, надеясь, что когда выскажусь, мне станет хоть немного легче. К концу я уже даже могла говорить имя Дениса, правда с запинкой, но все же… Что ж, наверно, это можно считать прогрессом.

Олеся слушала молча. Недомытые чашки были забыты, и она, расположившись напротив меня, крепко держала меня за руку. Это, тоже, как ни странно, помогало.

– … А потом я села в такси и приехала к тебе. Вот и все, собственно. Сказка закончилась, даже не успев начаться. – На глаза вновь начали наворачиваться слезы, но я лишь сердито проморгала глазами. Хватит с меня слез. Вчера я и так, столько пролила, что на год хватило бы.

– И ты все еще не понимаешь, что тебе надо поговорить с Денисом? – видя что я успокоилась, насколько это вообще возможно, спросила подруга.

– Да понимаю я! Но…потом, хорошо? – будто спрашивая разрешения, сказала я.

– Потом? Когда, потом? – спокойно, но настойчиво, спросила Леся.

– Завтра. А еще лучше послезавтра.

– А чего не через год? – с легкой иронией проговорила Леся.

– Оленька, милая, не дави на меня, хорошо? – понимая, к чему клонит подруга попросила я. – Я сегодня еще не готова к такому вот разговору.

– Ладно. Тогда завтра. Но не позже, договорились? – отступила подруга.

Я кивнула.