Чудеса специальным рейсом (сборник)
Шрифт:
Ромка после этого еще немного покрутился, то там собак выгуливал, то тут грузы таскал, потом сунулся поступать в Иностранный легион.
– Да, – сказали ему в приемном офисе Лежьон Этранже, – да! Вы сделали правильный выбор, месье! Вы легко получите французское гражданство, если вступите в Лежьон Этранже и поедете в его героических рядах… в Африку!
И где здесь логика?!
Но все решил вопрос, обыденный такой вопросик, который задавали каждому будущему легионеру: «Готовы ли вы погибнуть за Францию?» Ромка подумал, почесал в затылке и ответил:
– Та не-е-е… – и добавил: – За Францию – не, точно!
Ну ему и ответили, дескать, тогда парти цивиль, то есть давай, парень, не морочь тут нам, французам, голову…
И Ромка поехал домой. В Украину. Там ведь большие перемены. Обещают, что все будет по-другому.
Он и поехал. Раз обещают…
Петя
Так. Ну и газета у нас есть одна! Называется «Будильник». Ну пишут! Ну редактор, Петя Довжик, – голова! Ну вообще! Вот, например, раскопал Петька такой факт, будто в Черновицкой области обнаружили девочку, которую якобы когда-то подобрали и воспитали гуси. Люди чуть с ума от любопытства не сошли, тираж увеличился, газеты во всех киосках раскупили, очевидцы откуда-то взялись. Пишут письма Петьке: да-да, я сам видел: давно это было, гуси гоготали. Думал, чего это они? А это они, оказывается, нашли девочку и воспитывают ее, вот оно что. На местном телевидении тоже какие-то странные люди стали выступать, давать интервью, рассуждать, возможно такое или невозможно, чтобы гуси воспитали девочку. Петя Довжик новый галстук купил. И джип.
Пошумели месяца три. И как-то само собой затихло.
А потом вдруг Довжик раз – и опровержение шлеп! В газету свою. Мол, нет, дорогие наши подписчики и читатели, не так это было. У одной женщины (вроде где-то у нас она в городе живет, но у кого ни спросишь, никто ее не знает, ну никто, – где она живет, кто ее видел, кроме Довжика…), так вот, пишет Довжик изобретательный, оказывается, у этой женщины родился удивительный ребенок. Девочка родилась. Удивительная. Экология, то да се… Короче, только не ахайте, – с крыльями она у нее родилась. Где она родилась, в каком роддоме – никто не знает. Один Довжик. А больше никто не видел, но где-то вот тут, близко, рядом. Так в «Будильнике» написано, так люди пересказывают. Да. Ну вот. Ее сразу – в лабораторию. Такая, оказывается, есть у нас секретная лаборатория – никто про нее не знает, никто не видел, нигде ее на карте города нету – но она есть, Довжик видел, знает, и так его газета и написала: есть такая секретная лаборатория. Кто там работает, какие ученые – никто их не знает, где они у нас в нашем маленьком городе проживают, где они учились, где защищались, как зовут, но есть такие у нас в городе ученые и секретная подземная лаборатория, да, есть. И, как выяснилось, знаний, или оборудования, или еще чего-то там у этих наших ученых не хватило, и они решили эту девочку крылатую перевезти в город побольше – например, Львов. Автобусом. Нет, не рейсовым. Специальным секретным автобусом специальной закрытой секретной лаборатории. Никто ни разу не видел этот автобус, но есть такой – так Довжик пишет. Есть такой специальный, бронированный. Наверное. А какой же еще… Повезли в город Львов. Там тоже есть такая секретная лаборатория со всеми их секретными делами, учеными секретными. Те уже губу раскатали – загадка нового века, крылатый человек. А девочка эта, не будь дурой, сбежала по дороге. Вот молодец! А что ж, ей уже больше двадцати лет, этой девочке. Кто ее летать научил – неизвестно. Не мама же. У нее же мама обыкновенная, не летающая. Как, скажем, курица. Курица ведь тоже не летает. Ну или там страус… Кто научил летать – не знаю. А может, как раз и гуси. У нас же в области самая модная теперь птица – гусь. И, главное, такие подробности: размах крыльев у этой девочки – два с половиной метра. Во, девочка еще та!
Так вот – она смылась. Не знаю… Может, надоело ей по лабораториям шастать, может, просто весна, брачный период, она ведь все-таки молодая. А что?! Ей сбежать – раз плюнуть, крыльями взмахнула – и фьють, поминай как звали, дернула из автобуса, обгоняя вертолеты. А как звали-то ее все эти двадцать лет? Что-то никто и не говорил, как звали. И в газете вроде имя не называли. Довжик в секрете держит. Наверное, это чтоб не звали, если ее где-нибудь на крыше или на дереве увидят. Вот зовут ее, к примеру, Галя. Кто-то ласково ее: «Га-а-аля! А, Галя?» Она, может, доверчивая, а ее – хвать! Американцы. И к себе в НАСА. О! Знаем мы этих американцев. Они все готовы утащить, что у нас с крыльями, особенно гусей. Вон понаехали из штата Юта мормоны – фермы гусиные у нас пооткрывали. На пустырях и на стихийных мусорных свалках наших украинских. Ой, эти американцы! Даже рапс наш стали вывозить – это такое растение. Выращивают, собирают тщательно и увозят. Наш рапс! С нашей украинской земли рапс! А из него такое делают – жуть. Топливо специальное биологическое. Ох, непростые! Короче, чтоб американцы нашу летающую девочку не стырили, нам ее имя в газете и не назвали. Просто девочка – и все. С крыльями.
Короче, смоталась она.
И все, с тех пор начались страсти. Слухи
Например, вдруг (пишет Довжик в «Будильнике») нашли где-то какого-то запойного мужичка в парке на лавочке. Как будто бы эта самая девица на него ночью напала, кошелек вытащила, отлупила и покусала. Опять же – кто его видел, этого пьяницу? А никто не видел, но говорят. И почему эта девица на алкоголика спикировала, а не на работника кондитерского цеха, какую-нибудь пышную, румяную, ванильную тетю Зину? Или молодежи вон полно болтается по вечерам на дискотеках, бей – не хочу. Или коза пасется такая беленькая в саду у соседа нашего, отставника Косульского. Почему именно на алкоголика, а? Она что, эта девочка, пьющая? Что, ничего больше подходящего не нашлось? И стали звонить в газету, спрашивать: а где, где же он, этот алкоголик? Охота же подробности людям знать, правильно?!
А Довжик соловьем – собирает факты, письма всех сумасшедших и чокнутых, на которых эта девица крылатая якобы пыталась напасть.
И знаете, так рейтинг газеты вырос, так она стала раскупаться, просто у типографии рано утром народ ждал, никакой вам рекламы не надо.
Довжик уже и квартиру купил новую, и на островах дважды отдохнул. От творческих потуг.
Ну а осенью произошло событие, которое потрясло всех жителей области нашей просто до глубины души. Как-то неожиданно все случилось. Вдруг во всех наших газетах и по телевидению объявили горестное известие. Что Довжик, редактор газеты «Будильник», в тяжелом, практически шоковом состоянии попал в больницу. Сначала молчал, лежал тихий, как украинская ночь. Потом признался. Рыдал, каялся… Ужас какой! Оказывается, поздно вечером, когда он возвращался с фуршета в честь награждения своей газеты чем-то за высокий рейтинг, сверху с городской ратуши на него напрыгнуло что-то большое и крылатое. Яростно шипя, оно пощипало и покусало Довжика всего, а потом призывно гагакнуло, клюнуло напоследок редактора в самое темечко и присоединилось к гусиной стае, кружащей вокруг ратуши.
И только перепуганный до полусмерти сторож видел, как, прощально, но торжествующе гогоча, большая стая гусей потянулась на юг.
Червонцев и Моисей
Червонцев – страшный хвастун. Туфли себе дорогие купит, наденет и в компании мужской как выкинет коленце, поставит ногу на каблучок – вот, мол, любуйтесь: туфли себе купил. Пиджак вот – две тысячи отдал. Дом построил. Два этажа с колоннами. А потом еще достроил один этаж. А потом выкопал пруд во дворе у себя. Запустил туда карпов. Зеркальных. И стал всем хвастаться, что теперь ему не надо на рыбалку ездить. Мол, вышел во двор в тапочках, закинул удочку, вытащил рыбку, выпил водки, луковку выдернул с грядки, огурчик там, закусил, рыбку с крючка снял, обратно в воду закинул и домой телевизор смотреть. Хочешь – простой, а хочешь – домашний кинотеатр.
А если жена из кухни:
– Где пил, гад ты такой?
– А на рыбалке, – ответить можно. И у жены аргументов нет. Все на виду. А на рыбалке выпить водки – это закон, это святое.
И вот Червонцев хвастался так и эдак. И зря. Потому что Гриша Кострома ему однажды в ответ и говорит, что подумаешь, у него тоже пруд. И тоже карпы. И даже щуки. Но у него в пруду еще и рептилии живут. Называются водяные красноухие черепахи. Почему так назвали – непонятно, ухи у них, что ли, красные – не приглядывался. Живут и живут. Рыбалка такая пассивная ему давно надоела, а вот утром вышел в тапочках, в колокольчик позвонил, и все черепахи поднимаются, как подводные лодки, – кушать. Ох, красота. И кормишь черепах – это никаких тебе Мальдив не надо. Красота и отдых. И не надоедает.
Червонцев очень расстроился, говорит:
– Слушай, Кострома, продай мне человек десять этих твоих черепах. А?
Сговорились. Сделали так. Это было зрелище – Гриша сел в лодку резиновую, выплыл на середину пруда, позвонил в колокольчик – и стали всплывать черепахи, как субмарины. Гриша их собирал сачком, складывал в сеть, переложенную ряской, такая водоросль, ряска в народе называется. И тут еще одна черепаха выплыла, видно, совсем старая – панцирь неровный, с наростами, шея дряблая, как у девяностосемилетней актрисы немого кино, глаза мудрые, обведенные черным, ну чисто Тортилла – «триста лет тому назад». Только без очков.
– О, – сказал Гриша, – здоров, Моисей!
Черепаха вроде даже кивнула и величественно и медленно поплыла прямо к Гришиной лодке.
– Дай-дай мне его, этого, большого, дрессированного – я тебе двойную цену за него дам. Тройную дам! – Червонцев так хотел перед гостями похвастаться, типа он позвонит в колокольчик, черепахи со дна поднимутся… А тут и эта вот или этот, старец, аксакал черепаший. – Умоляю, продай, сколько скажешь…
– Ну бери, – нехорошо как-то Гриша хмыкнул и вроде даже черепахе этой, Моисею, подмигнул.