Чудеса в Гусляре (сборник)
Шрифт:
— Может, радиация, как вы говорили? — вмешался я.
— Допускаю, — сказал Ганковский, — хотя не верю. Наши же французские коллеги полагают, что причина тому семь резких, хотя и кратковременных, похолодании. Похолодания не смогли повлиять на взрослых особей, но уничтожили более нежных зародышей. Если это так, то представляете себе трагическую картину? Еще живы последние старики динозавры, они еще плещутся в пересыхающих болотах, но на смену им уже не придут представители их рода. И теплокровные зверьки, такие мелкие, что динозавры и не
— Картина, — сказал вполне искренне Полянов.
— Кстати, вы не слышали, что у нас на Саянах найдено громадное кладбище динозавров? В этом году там будет работать разведочная группа.
— В Парыке? — спросил Полянов.
— Там, там.
— Наш корреспондент прислал оттуда фотографии, — сказал Ник-Ник. — Мы потому к вам и пришли.
— Ах да, — сказал доцент. — Я совсем и забыл. Ну и что он сфотографировал?
— Василий Семеныч, покажи товарищу Ганковскому, — сказал Полянов торжественно.
Я протянул доценту конверт.
Доцент вытащил пачку блестящих отпечатков из конверта, надел пенсне и принялся разглядывать верхний снимок. Не говоря ни слова, отложил его, поглядел следующий. Мы с Ник-Ником замерли, не смея дышать.
— Диплодокус, — сказал наконец тихо, задумчиво и как-то робко доцент, и пальцы его нежно коснулись поверхности снимка. — Длина до двадцати пяти — двадцати семи метров. Верхний мел.
Отложив последнюю фотографию, Ганковский взглянул на нас сквозь пенсне и спросил:
— Необходимо мое просвещенное мнение?
— Да-да, — сказал Полянов, — вы понимаете…
— Очень хорошо, я бы сказал, крайне хорошо и убедительно выполнено. Это метод блуждающей маски?
— Это настоящие фотографии, — сказал я. — Сняты на Саянах нашим фотокорреспондентом Грисманом.
— Так наша группа еще не приехала туда.
— Он там один. И снял.
— Как так снял? — Доцент начал что-то понимать. — Подделка? — спросил он.
— Не думаю, — вздохнул Полянов.
— У Грисмана начисто отсутствует чувство юмора, — сказал я. — От него даже жена ушла.
Мой аргумент произвел на доцента впечатление.
— Жена, говорите… — сказал он. — А фотографии очень убедительны. Я на своем веку видел миллионы отпечатков, и весь мой опыт говорит, что это не подделка, не мистификация.
Доцент отложил фотографии и встал.
— У меня и пленка с собой, — сказал Полянов и тоже грузно поднялся из кресла.
— Какие приняты меры? — спросил Ганковский.
— Мы приехали к вам, — сказал Полянов.
— И все?
— Как только вы выскажетесь, мы примем меры, — сказал Ник-Ник.
— Можете воспользоваться моим телефоном, — сказал доцент. …И Полянов воспользовался. Он не слезал с телефона в течение часа. Он связался с Парыком, он добился того, чтобы Грисмана, мирно отдыхающего в гостинице, вытащили из постели и привели к телефону, он истратил кучу денег на этот телефонный звонок. И своего добился.
Доцент нервно ходил
— Невероятно, — бормотал он, доставая с полок толстые фолианты с изображениями чудовищных скелетов и сверяя относительные размеры шей и ног чудовищ.
— Есть Грисман, — сказал тут Полянов. — Это ты, Миша? — кричал он в трубку. — Полянов говорит. Ты мне скажи — снимки твои не липа? Нет, говоришь? Сам видел? Сам? Повтори! Так. Ты знаешь, что ты диплодокуса нашел? Живого. Далеко они отсюда? То-то я и говорю: диплодокуса, ди-пло-дока. Раньше не слыхал? Учиться надо! Так ты повтори: видел своими глазами?
Полянов подмигнул нам и сказал:
— Видел. Не врет.
Он повернулся к трубке и продолжал:
— Что? Нет, это не тебе, я тут товарищам из университета говорил. Так вот, далеко они от города живут? Ага. Километров сто, говоришь? А дорога туда есть? Сколько без дороги? Пятьдесят? Теперь слушай. Сейчас этим делом займутся ученые. Так что тебе там на месте помогут. С транспортом, с загонщиками… Понял?
— Пусть ничего не предпринимает. Завтра туда вылетим и я, и мои коллеги, — вмешался Ганковский. На него смотреть было страшно.
— Все ясно. Так ничего особенно не предпринимай. Без авантюр. Увидишь — наблюдай. Сам, говоришь? Ни в коем случае. А так как знаешь. Чтоб камеры из рук не выпускать. Каждый кадр на вес золота. Все. Жди дальнейших указаний.
Полянов передал трубку взволнованному доценту, а сам, переводя дух, уселся рядом со мной и прошептал:
— Ты видел, как я ему не то чтобы запретил организовать охоту, а только для порядка. Если наш человек первого диплодокуса поймает… Если Грисман сам обеспечит — готова сенсация в лучшем смысле этого слова. А с доцентом туда ты сам полетишь.
— Они отправят Грисмана к болотам сегодня же. У них вертолет есть, — сказал доцент, повесив трубку. — Невероятно. Ведь всего сто километров от районного центра, и охотники там бывали. Геологи. И хоть бы кто сообщил.
— Так как же: все динозавры вымерли, а эти диплодокусы остались? — спросил не без коварства Полянов.
— Не знаю, не беру на себя смелости ответить, — сказал доцент, снова снимая телефонную трубку. Он принялся звонить на кафедру.
— Может, они закапываются на зиму? Ведь морозы там.
— Чепуха, — ответил доцент.
На следующий день мы не улетели на Саяны. Была нелетная погода. Как нарочно. До этого две недели была летная. А когда срочно лететь, так нелетная. Мы полдня провели на аэродроме, надеясь на метеорологов, но те ничего сделать с погодой не смогли.
Время от времени репродуктор в зале ожидания неожиданно прокашливался и звал пассажиров лететь в Тюмень, Красноярск или Читу. В Парык он никого не звал. Журналисты и кандидаты наук быстро привыкли друг к другу и к залу ожидания, отгородили креслами самый уютный угол и время от времени уходили небольшими группами в буфет.