Чудеса в решете, или Калинкина школа для первоклассников
Шрифт:
Проснулись они одновременно, и оба еще в постели закричали:
— Ой, Лёка, ты мне приснилась с рюкзаком!
— Ой, нет, Лёка, это ты мне приснилась. С котелком!
А ответа нет.
— Лёка! Где ты? — Саша промчался по всей квартире, а за ним и Маша. И посыпались вопросы к Лёкиной маме и к Лёкиному папе.
— Доброе утро, а где Лёка?
— Доброе утро, а Лёка где?
А Лёка, оказывается, уехала! На весь день! В Снегири! Значит, это был не сон, а всамделишное утро?
— А мы, что ли, без путешествия останемся?—спросила Маша.
— Нам будет очень
Не помогли ни вкусные пирожки, испеченные к завтраку мамой Ромашовой, ни путешествие в кукольный театр, в который они так хотели попасть еще три дня назад, ни заманчивая прогулка в парк на игровую площадку.
В большом нарядном зале кукольного театра было полным-полно детей. Они хлопали, кричали «браво», много смеялись, когда было смешно, немного боялись, когда было страшно, и очень радовались, когда все кончилось благополучно. Даже мама Ромашова хлопала и смеялась, а вот Маше и Саше было неинтересно. Так они говорили… Правда, были смешной волк с облезлым хвостом и смешные поросята. А как волк вылетал в трубу? Смешно!
— И всё равно, не смешно,—упрямо поджимал губы Саша.
— Нисколечко! — задирала нос Маша.
Когда, наконец, вернулись домой и мама Ромашова уложила их на часок отдохнуть, она облегченно вздохнула.
— Как Лёка с ними справляется? Не понимаю! Упрямые, своевольные, несговорчивые и очень ворчливые.
Тогда за дело взялся папа Ромашов. Он отправился с Машей и Сашей в парк, на детскую площадку. Чего там только не было!
Избушка на курьих ножках.
Деревянная горка, раскатанная до блеска.
Качели на толстых крепких канатах.
Карусель.
Лесенки с малыми, средними и большими ступеньками.
Качалки.
И турник.
— Скучно! — сказала Маша, посмотрев на ватагу ребятишек, кубарем слетающих с горки.
— Подумаешь! — отвернулся Саша от турника.
Папа Ромашов принес с собой фотоаппарат. Он щелкал спуском, перекручивал пленку и то и дело приговаривал:
— Улыбнитесь, снимаю! Съезжаем с горки! Улыбнитесь, снимаю.
Маша смотрела хмурыми глазами и не улыбалась.
— Научить вас фотографировать? — в отчаянии предложил папа Ромашов.
Как хотелось Саше сказать: «Да, да!» А вместо этого он ответил:
— Спасибо. Мне не хочется.—Почему он так сказал, Саша не смог бы объяснить.
А Маша подставила ладошку, поймала одну разнесчастную дождевую каплю и затараторила:
— Ой, ой! Уходим! Сейчас начнется сильная гроза! И дождь!
— Какая гроза? — возмутился папа Ромашов.— Посмотри на небо! Маленькая тучка набежала. Сейчас солнце выглянет. Я еще вас сфотографирую. Осталось два кадра. Цветные слайды!
— Нет, нет! — сказала Маша.— Набегут черные тучи. Мы промокнем, простудимся и будем страшно болеть.—Глаза у нее стали серыми, как тучи, которые ей привиделись.
Папа Ромашов махнул рукой, привел их домой и с отчаяния углубился в газету. А Саша и Маша вытащили синюю сумку с игрушками и вывалили все свое богатство на ковер…
Не бывает ли с тобой, Читатель, так же? Хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Конечно, Маша и Саша
…Вывалили они игрушки из сумки и удивились. Забыли, что у них такой «Конструктор» есть —разные пластмассовые детали, шайбы, ключи разводные. Из такого «Конструктора» можно что хочешь собрать. Вспоминая удивительные машины на строительстве нового моста, они собрали желтый бульдозер, красный скрепер и желто-красно-синий экскаватор. Машины очень пригодятся: из остатков «Конструктора» и кубиков можно построить мост. Но Маша не захотела строить мост. Она собиралась даже слегка всплакнуть. И вдруг — увидела куклу, та сидела на книжной полке, смотрела на Машу черными кукольными глазами и ласково улыбалась. Маша вспомнила, о чем предупреждала ее Лёка, и подошла поближе.
— Здравствуй, Калинка-маленькая! Я плакать собралась. Лёка уехала! Мы были в театре… Мне так хотелось на качелях покачаться. А Саша хотел фотографировать…
Саша достроил мост и пришел похвалиться Маше. Она сидела на маленькой скамейке в уголке, за оконной занавеской, причесывала кукле волосы. И глаза у Маши были ясные и васильковые.
— Хорошо,— сказала Маша,— я посмотрю мост. Сначала заплету косичку. Знаешь, как трудно плести косу!— она с некоторым сожалением провела рукой по своей короткой мальчишеской стрижке. И потрогала бант, которым теперь всегда перевязывала кудрявый чубчик.
Сашин мост был красив и крепок. По нему ехали разные машины: синий «Жигуленок» с открывающимися дверцами и настоящим рулем, военный локатор и военная самоходка с солдатами, три машины, собранные из желто-сине-красного «Конструктора», две машины из спичечных коробков и катушек от ниток. А среди них шел фарфоровый мальчик, взятый с книжного шкафа.
Маша внимательно все осмотрела, потрогала машины.
— Мост мне нравится. Мальчика поставь на эту платформу, пусть едет. Среди машин ходить нельзя! — Помолчала, подумала и добавила: —Мы были не правы. Глупо себя вели. Пойдем извинимся?
И они, взявшись за руки, отправились сначала на кухню к маме Ромашовой. Она, вся розовая и вся в муке, пекла ароматный воздушный пирог и так обрадовалась их словам, что дала попробовать чего-то необыкновенно приятного: немного сладкого и немного кисловатого, белого и тающего.
Потом они отправились к папе Ромашову. Долго заглядывали под газету, чтобы он их увидел, а когда, наконец, он увидел и услышал те же слова, что они маме сказали, то очень обрадовался, отложил газеты в сторону и вместе с Машей и Сашей начал фотографировать: