Чудеса все же возможны
Шрифт:
Не дождавшись ответа, он сердито принялся жевать то, что принесли, сверля ее глазами и явно не чувствуя вкуса еды. Настя тоже попробовала поданные блюда, но то ли приготовлено было плохо, то ли она лишилась аппетита, но, поковыряв друг за другом всё, что стояло на столе, отодвинула тарелки в сторону и рассеянно уставилась в окно.
Влад, казалось, собирался с духом перед каким-то признанием. Он был самоуглублен и молчалив, лишь изредка взглядывая на нее в поисках хотя бы небольшого поощрения, не обнаруживал его, и снова хмурился, для чего-то тяня время. Настя
– О чем ты хотел со мной поговорить?
Влад нервно прокашлялся, и Настя напряглась, стараясь достойно встретить любую неприятность. Но тут, прервав их рандеву, подошла официантка с какой-то слишком развязной ухмылочкой на ярко накрашенных губах.
– Еще что-нибудь заказывать будете?
Посмотрев на полные тарелки спутницы, Влад с вздохом отказался, заплатил по счету, и они вышли из кафе. На улице Настя суетливо вытащила кошелек и предложила:
– Давай я половину заплачу. Всё же мы с тобой не любовники, чтобы ты за меня платил.
Вздрогнув, будто она исподтишка всадила ему в спину нож, Влад прорычал:
– Убери свои деньги! Я не нищий, чтобы не заплатить за какой-то паршивый обед!
У Насти сложилось странное мнение, что вознегодовал он вовсе не на предложение отдать деньги, а на утверждение, что они не любовники. Но чего не покажется после выпитого натощак вина.
Как и накануне, Влад усадил ее в свой Мерседес, и медленно повел машину по знакомой улице. Настя ждала продолжения, и оно последовало.
Остановившись возле дома, он повернулся к ней всем телом и хрипловато проговорил:
– Ну, в гости тебе я набиваться не буду, это бесполезно.
Настя недоуменно подняла бровь – почему бесполезно? Хотя, если он имел в виду, что дома мама, при которой не разгуляешься, то конечно.
Влад с театральным надрывом в голосе продолжил:
– Я очень, очень скучал по тебе все эти годы. Мне так не хватало наших встреч и разговоров, а особенно того тепла, что шло от тебя, когда ты просто сидела рядом со мной за нашей партой.
Влад еще много говорил об их взаимосвязи, о том, что нельзя столько времени провести вместе и не попасть в зависимость друг от друга, а Настя готовилась к непристойному предложению, которое неминуемо должно было последовать за этой дымовой завесой. Уж слишком откровенным огнем горели его глаза, когда он скользил по ней похотливым взглядом.
Но вот наконец он, напрягшись, беззастенчиво предложил:
– Настя, давай поедем ко мне и ляжем в постель. Я уверен, нам будет очень хорошо вместе!
Она вздрогнула, хотя ожидала этого. Почему-то стало так обидно, будто он ее по меньшей мере оскорбил.
Устало ответила:
– Извини, но я не играю в такие игры. Это не для меня.
Пытаясь сопротивляться разочарованию, накрывшему его холодной волной, Влад вспылил:
– А что для тебя? Клятвы в любви и вечной верности? Так я не могу тебе их дать. Когда-то ты сказала, что мы очень разные, и была права. Я к твоей внешности привык и почти не замечаю, но мои родители и друзья меня точно не поймут!
Она вымученно засмеялась,
– Значит, для кувыркания под одеялом я хороша, а для всего прочего – нет? Извини, но я ухожу.
Взглянув на нее долгим взглядом, он угрожающе предупредил нарочито тихим голосом:
– Хорошенько подумай, дорогая! Я по второму разу не хожу!
Это окончательно вывело ее из себя. Чем он посмел ей угрожать? Тем, что больше не предложит с ним переспать? Какая низость! Тоже мне, благодетель нашелся!
Ничего не говоря, вышла из машины, громко хлопнув дверцей, и пошла к себе, гордо вскинув голову и покусывая губы от огорчения. За спиной раздался шум отъезжающей машины, и всё стихло.
Ее хватило не надолго – только до поворота ключа в двери. Потом пришли слезы. И сомнения – может, стоило бы согласиться? Может, был бы ребенок? Хотя вряд ли бы он настолько потерял голову, чтобы не предусмотреть подобные нежелательные последствия.
Почему она не согласилась? Возможно, это был ее единственный шанс пусть на не счастье, на подобное она и не надеялась, а на удовольствие? Но как она будет жить дальше без ставших необходимыми ласк, когда Влад стешет свою похоть и спокойно, забыв о ней, а в этом она и не сомневалась, – ведь жил же он без нее эти десять лет, – уйдет?
Нет уж, лучше неведение, чем безнадежность. Хотя и сейчас ей не лучше, но она справится с этим. Справилась же она в прошлый раз, сможет и сейчас. Тем более ничего и не произошло. Так, пустая болтовня. Главное – контролировать свои мысли и не травить сердце пустыми сожалениями.
Это удавалось, но с трудом. Помогала работа. В поликлинике постоянно отсутствовал то один, то другой педиатр, и осиротевшие участки попадали под ее попечительство. Домой она приходила до чертиков уставшая, и на грусть уже не хватало ни сил, ни времени.
Новогоднюю ночь провела в обществе телевизора, благостно пообещавшего ей большое личное счастье, за что она в ответ пожелала ему долгих безремонтных лет жизни, ну, а дальше вновь покатились трудовые будни.
В феврале позвонила Аля. У Насти мороз прошел по коже, когда она услышала безапелляционный голос старосты:
– У меня день рождения в эту субботу. А заодно и новоселье. Мы с мужем наконец-то квартиру купили. Как раз над родителями. Так что приходи к двум часам. И смотри, без опозданий!
Стараясь скрыть испуг, Настя спросила, кто будет. И услышала успокаивающее:
– Да только свои, не беспокойся!
Разговор прервался, а Настя еще долго гадала, кого Алевтина имела в виду под таинственным словом «свои»? Попыталась узнать это у одноклассниц, но никто в планы старосты посвящен не был. А может, просто не хотели ее напрасно обнадеживать, или, наоборот, настораживать?
Так ничего и не добившись, Настя решила не ходить. Ни к чему поступаться своим спокойствием, рискуя встретить там Владимира. Даже если они с ним ни о чем говорить не будут, сам его вид способен выбить ее из колеи на долгие месяцы.