Чудесное снадобье
Шрифт:
— Я со всем прекрасно управляюсь, — беспокойно заметила она. — И я не вижу никаких причин…
— Очевидно одно, — неумолимо прервал ее Кристофер. — Вы слишком серьезно относитесь к жизни. Вас беспокоит Максимилиан, потому что он может отбиться от рук, а исправлять куда труднее, чем воспитывать. От вас ушла няня, и вы все шишки валите на себя и ребенка: дескать, все дело в его плохом поведении, хотя он всего лишь обычный мальчишка — не хуже и не лучше других. Вы вините себя в том, что он остался без отца, хотя сам парнишка, насколько я могу судить, придает этому
Сьюзан смотрела на него во все глаза. Челюсть у нее отвисла. Кристофер в нескольких фразах выразил вслух то, о чем она не смела признаться самой себе.
Пальцы Кристофера поймали ее подбородок.
— Прикройте ваш чудный ротик, — пока я не захотел вновь поцеловать вас.
Сьюзан быстро закрыла рот и судорожно сглотнула.
— Вы поняли, о чем я говорю? — спросил он сухо. — Вечное напряжение, настороженность, взвинченность… Расстаньтесь с этим багажом без всякого сожаления. Вам нужно дать себе передышку, хотя бы ненадолго отрешиться от всех ваших бед. Кстати, в очередной раз хочу предложить свою помощь. В канун Рождества у меня в доме собирается небольшая компания, и вы во что бы то ни стало должны присутствовать на этом вечере, на этом я настаиваю категорически. Будут все наши из Центра, и несколько моих коллег из больницы.
— Но я, наверное, не смогу, — начала Сьюзан. — Отец…
— Но у вас есть, в конце-то концов, собственная жизнь? Если вам это так важно, приходите вместе с родителями. Сразу хочу сообщить: для Максимилиана и детей Джеймса приготовлена комната, где они могут поспать. Хочу предупредить вас, Сьюзан, что отказ не принимается. Если вы не придете добровольно, мне придется приехать и похитить вас вместе с сыном.
Он ласково провел большим пальцем по ее верхней губе.
— Ну что ж, коль дело ко всеобщему удовольствию улажено, я поспешу по своим делам. В десять мне нужно выйти, чтобы успеть в больницу.
— Улажено? Ко всеобщему удовольствию? — повторила Сьюзан, сбитая с толку. Боже, подумала она, неужели все мужчины столь неисправимы в своей привычке демонстрировать превосходство перед слабым полом? — С чего это вы взяли. Я еще вовсе ничего не…
Жаркий и порывистый поцелуй Кристофера прервал ее возмущенную тираду и словно молния пронзил каждую клеточку ее тела.
— Приходится уходить, — с извиняющейся мальчишеской ухмылкой сообщил он, оторвавшись от ее нежных губ. — Ничего, все детали обсудим потом.
Секундой позже он уже шагал по коридору, и Сьюзан, ошеломленная и ничего не понимающая, смотрела на его удаляющуюся спину. Ее охватило чувство странной, по-своему даже приятной беспомощности.
7
Сьюзан не видела никакой возможности отвертеться от вечеринки у Кристофера, да, собственно, и не стремилась к этому. Прошло несколько лет с тех пор, как она
Сьюзан это приводило в отчаяние. Нервы у нее и так были на пределе, Кристофер тут оказался прав, и главным источником тревоги оставался, конечно же, отец. Она его видела в день операции: весь перевязанный, он показался ей таким беспомощным и слабым, что ей стоило неимоверных усилий не разреветься.
Вот и сейчас, стоя в коридоре больницы и через боковую стеклянную дверь глядя на отца, она с трудом удерживалась от слез, хотя, судя по румянцу на щеках, дела у него явно шли на поправку.
Рука Кристофера мягко опустилась ей на плечо.
— Я подожду вас в коридоре. Выше нос, Сьюзан! До сих пор вам удавалось не падать духом.
Сьюзан с послушной полуулыбкой оглянулась на Кристофера, и ей вдруг стало хорошо от его присутствия рядом.
— Спасибо вам, Кристофер, что вы взялись привезти нас с матерью сюда. Вы были правы: с моими растрепанными чувствами мне и в самом деле не стоило садиться за руль. Странно все-таки, да? Я врач, сталкиваюсь с такими вещами по пять раз на дню, смотрю на них с профессиональным хладнокровием, вдруг такой срыв!..
— Никакой это не срыв, а совершенно естественная реакция на болезнь близкого человека. Ну, да ничего, вам больше не придется пребывать в неопределенности. Думаю, Натан сейчас как раз сообщает вашим родителям окончательное заключение. Кстати, вы могли бы уже зайти: он, кажется, закончил беседу.
Сьюзан кивнула и подошла к двери в ту самую секунду, когда из нее вышел Натан Прайс-Дженкинс, как всегда спокойный и невозмутимый. Он приветствовал Кристофера, и за спиной у нее завязался разговор, но Сьюзан уже входила в палату.
— Папочка! — шумно выдохнула Сьюзан, обнимая отца. — Как ты себя чувствуешь?
— Все чудесно, — чуть хрипловато ответил Джон. — Я чувствую себя замечательно.
Сьюзан взглянула на него, потом на мать. Мать краем носового платка утирала слезы.
— Да, — сказала она глухо, — мистер Прайс-Дженкинс сказал, что опухоль доброкачественная. Для беспокойства нет никаких причин, и зрение у Джона скоро должно вернуться к норме. Единственная проблема теперь — как отрастить волосы до Рождества.
— Мамочка! Папочка! — Из глаз Сьюзан хлынули горячие слезы счастья, и она порывисто обняла родителей. — Это лучший рождественский подарок, который только может быть. Боже, как я рада! Я готова джигу танцевать от счастья.
— Приберегите танцы для моей вечеринки, — сказал Кристофер, входя в палату. Он улыбнулся Джону. — Хорошие вести? От души рад, что все так благополучно обернулось. Натан умчался к другому пациенту, но просил передать, что дает стопроцентную гарантию успешного выздоровления. Впрочем, даже на вид вы выглядите в десять раз лучше, чем вчера.