Чудесный сад
Шрифт:
Бай высокомерно оглядел незнакомца и, рассевшись у очага, где только что нежился Алдар-Косе, заговорил:
— Если б ты был на самом деле прорицатель, ты бы знал, что в этом краю нет человека богаче меня. Четыре вида скота[8] имею: лошадей, коров, верблюдов и овец — счёта нет. А кто богат, тот и силён. Какой беды мне ждать.
— Ох, мой бай, — наставительно сказал Алдар, — не говори, что нет близко волков, они таятся в овраге…
— На что намекаешь? — откинулся на подушки бай. — Ты что-нибудь
— Знаю, да не всё. Вещая птица всё знает.
— Если птица знает, пусть скажет. Гадай!
И начинается ворожба. Носится, точно вихрь, по юрте Алдакен, держа птицу над головой, выкрикивает непонятные слова, разбрасывает вещи… Птица пищит, Алдар кричит:
— Вещай, волшебная птица, вещай!
Бай, выпучив глаза, смотрел и дивился: «Таких баксы никогда не видел. Может, и будет прок от гадания».
А Алдар-Косе кружился всё быстрее и быстрее, потом замер, вытянувшись, и страшным голосом прошептал:
— Э, бай мой, дело плохо!
Бай побледнел.
— Что такое?
А Алдар:
— Птица говорит: в жёлтом ящике лежит чёрная беда на шёлковом одеяле. Это значит, злой джинн поселился, бай, под твоим кровом. Нужно его выселить!
Бай трясётся, а всё же с недоверием поглядывает на Алдара: «А не жулик ли этот баксы? Не дурачит ли он меня, толкуя про джинна? Посмотрим, что будет дальше, однако».
А вслух:
— Выселяй, светик, выселяй поскорей!
Алдар-Косе знает, что ему делать! Схватил ковш, зачерпнул из казана над очагом горячей водицы, подошёл на цыпочках к сундуку и, приподняв крышку, плеснул разок и другой. В тот же миг крышка сундука слетела с петель, и одним прыжком ошпаренный джигит вымахнул из юрты.
Бай лежит без дыхания. Молодка под ковёр забилась. А Алдакен, держась за бока, раскачивается от смеха.
Но вот пришёл в себя бай и кинулся обнимать Алдара:
— Тысячу раз спасибо тебе, душа моя! Выгнал из дома беду! Не будь тебя, погубил бы меня зловредный джинн. Награжу тебя по заслуге. Есть у меня в табуне один конь, не конь — медведь. Бери его!
Алдар подскочил от радости, а бай, помолчав, добавил:
— Чтобы джинн не вернулся в мой дом, — всё может быть, дружок! — продай мне вещую птицу. Хорошо заплачу.
Алдар замахал руками:
— Что ты, что ты, бай, и не помышляй об этом! Без вещей птицы у меня жизнь будет темней непроглядной ночи!
Бай не отстаёт, Алдар не сдаётся. До ночи шла тяжба, наконец, Алдар уступил:
— Так и быть — оставляю тебе, бай, птицу! Без обмана говорю: за сорок коней её купил. Хозяин птицы до сих пор плачет, что продешевил. Но не погонюсь за барышом. За что купил, за то и продаю. Сорок лошадок, — и вещая птица твоя!
Бай заморгал, словно ему ткнули пальцем в глаз.
— Ой-бой! Много просишь. Лошадь ведь не тушканчик.
—
Видит бай: потянешь за арбу — арба сломается, потянешь за вола — волу пропадать.
— Даю тридцать! — говорит.
— Мало тридцать. Сорок!
— Тридцать!
— Сорок!
Двое хитрых заспорят, скоро ли договорятся? Целый месяц, а то и год стоял шум в юрте бая. Сходились и расходились, торговались, рядились, били по рукам. Не устоял бай. Вытер пот со лба и сказал:
— Бери сорок! За мной вещая птица!
От радости или с горя, вправду или для виду заголосил Алдакен на всю юрту и, прижимая птицу к груди, стал с ней прощаться:
— Прощай, друг, прощай, вещая птица! Как жить без тебя на свете? Где найду утешение одинокой голове?
Три дня и ещё три дня — всю неделю прощался Алдар-Косе с птицей, — жил в довольстве, пил кумыс, ел казы, сладко спал на мягкой постели, пока не сказало ему сердце: «Стоячее озеро зарастает тиной. Застоявшийся скакун не обскачет и жеребёнка. Беспредельны земные дороги, а жизнь человеческая коротка».
Тогда он сел на медведя-коня, затянул песню и погнал шестом перед собой косяк байских скакунов.
Под вечер нагоняет пешехода, молодого парня.
— Эй, приятель, — окликнул его Алдар-Косе, — что идёшь пешком? Где же твой конь?
— Был конь, да не стало, — печально отвечал путник. — Каракурт укусил. Пропал конь…
— Вот как! — протянул Алдар. — Ну, так выбирай себе коня из моего табуна. Любого выбирай! Дарю тебе скакуна.
На другой день Алдар-Косе опять нагнал пешехода, пожилого мужчину.
— Эй, дяденька, что идёшь пешком? Или нет коня?
— Ещё вчера был у меня добрый конь, а сегодня… Байские сынки отобрали коня на дороге. Едва сам спасся… — отвечал мужчина.
— Не увидеть бы им отца и родичей, тем разбойникам, что грабят бедняков! — в сердцах сказал Алдар. — Но не горюй! Бери коня из моего табуна, езжай, куда надобно.
На третий день наехал Алдар-Косе на дряхлого старика. Бредёт старик, опираясь на палку, еле ноги волочит.
— Дедушка, — сказал Алдар-Косе, — нелегко на старости мерить степь ногами. Разве нет у тебя коня?
И старик отвечал:
— Всю жизнь, покуда не иссякли силы, пас я байских скакунов. А вот своего коня не нажил. Так-то, сынок…
— Постой, дедушка, — остановил его Алдар, — не спеши! Возьми коня из моего табуна. Какой понравится, тот и твой. Не отказывайся! Да позволь, я подсажу тебя…
Чем дальше ехал Алдар-Косе, тем меньше становилось в табуне лошадей. На сорок первый день остался у него последний конь, тот, что был под ним.
И тут увидел Алдар: бежит по степи, распугивая птиц, девушка.