Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких
Шрифт:
– Мне думается, мамины опасения не беспочвенны. Нам самим сын, уже став взрослым, как-то напомнил про свой комбинезон. Обычный детский комбинезон, три года он ходил в нем в детский сад. Достался он нам от наших друзей после кого-то из их сыновей. Те его относили и уже выросли, а нашему он пришелся как раз. Правда, комбинезончикуже старенький, хорошо поношенный, с потертыми коленками. Зато еще достаточно крепкий и теплый. Недавно сидели все вместе, вспомнили детство, он и спрашивает:
– Отец, помнишь, когда мне было всего три года и я ходил в младшую группу детского сада, вы с мамой
Проходит еще какое-то время, и вот я крещу уже совсем крошку, месяцев шести, не более. И снова сережки! На мой немой вопрос мама, видимо, не я один такой, многие интересуются, выпалила:
– Знаете, как мне в свое время хотелось иметь такие сережечки? Казалось, все бы отдала, лишь бы мама мне такие купила. Мы думаем, что наши дети еще маленькие и глупенькие, на самом же деле они все понимают, и желания у них возникают еще до того, как они научатся говорить. Так вот, я не хочу, чтобы моя дочь из-за этого комплексовала.
Снова про комплексы и вновь про сережки. Задумался. Как там мои внучки поживают? Ведь уже подросли, одной пять с половиной, другой в декабре четыре. Может, комплексуют сейчас, бедные мои, именно вот в эту минуту и комплексуют? А их никто не понимает и сережек им покупать не собирается.
Позвонил бабушке, в это время она как раз была в Москве. В таких вопросах нужно действовать осторожно. Вдруг родителям не понравится, что дед поднимает такую тему. Кто их, этих молодых, знает, скажут еще, нечего тебе вмешиваться в воспитательный процесс. А дети так и продолжат комплексовать.
– Матушка, есть тема для разговора. – И рассказал ей о своих опасениях. – Ты там, пожалуйста, проясни обстановку и сообщи, комплексуют наши внучки по такому поводу или нет, а то я что-то забеспокоился. Если комплексуют, дай знать, сережки за мной.
– Хорошо. А мы сейчас их самих об этом спросим. Девчонки, бегите сюда, дедушка будет с вами разговаривать. Он предлагает иголкой проткнуть вам ушки.
Алиса в недоумении. Ей непонятно, почему ее дедушка, которого они так сильно любят и который еще ни разу в жизни не повышал на них голос, вдруг обращается к ним с таким странным предложением.
– Зачем, бабушка?
– Чтобы повесить вам на ушки вот такие красивые сережки, как у мамы. Мама, иди сюда. Покажи девочкам, какие у тебя в ушках дырочки.
Та приходит и показывает.
– Дедушка думает, что вы очень хотите носить такие же сережки, и предлагает проколоть вам ушки.
– Нет, бабушка, я не хочу носить сережки и не хочу, чтобы мне прокололи ушки.
– А кто хочет?
– Наверно, Полина хочет, – предполагает Алиса и показывает на сестру.
Маленькая интересуется, а как это – «проколоть ушки»? Бабушка ей рассказывает, и немедленно в трубке у деда раздается душераздирающий Полинкин вопль:
– Я не хочу сережки!
– Дедушка, – это уже матушкин голос, – ну, ты, наверно, слышал? Спи спокойно. Здесь все в порядке и никто ни о чем не комплексует.
Я тут же
– Смотри, дедушка, что у меня есть!
Берет из-за дивана сумочку и начинает доставать из нее упаковку из твердого картона. Еле вытащила. Из нее выпадает металлическая коробочка. Коробочку открывает, а там тряпичный кошель, набитый монетками.
– Вот, это мое сокровище! – заявляет, да с такой гордостью.
– Где же ты берешь монетки для своего сокровища?
– Мама дает. – И с тревогой бросает взгляд на дверь туалета. – Надо снова все спрятать, пока Полинка не увидела.
Мы спешим, а спешка, как известно, только во вред. Кошель развязался, и монетки рассыпались по полу. Но мы вдвоем их быстро собрали и снова спрятали.
Полинка, та любит поиграть и поноситься вокруг стола. Взрослые разговоры ее не прельщают. Только в одиночку бегать скучно, тогда она и начинает толкать сестру, приглашая ту присоединиться к игре. Алиса, словно извиняясь перед взрослой аудиторией, указывает на младшую сестренку: мол, ну куда деваться? И тут же превращается в мышонка по прозвищу «Круть», а Полинка – в мышонка по прозвищу «Верть». Круть и Верть бегают друг за дружкой.
В гости к нашим молодым пришли их друзья еще с институтской поры. Ивановы, семейная пара, своих детей пока нет. Не потому, что не получается, а потому, что никак не решатся. Они долго наблюдают за Крутем и Вертем, потом спрашивают:
– И долго они так могут?
– Пока не остановишь.
– Да…
Вспоминают, как встречали Новый год все вместе всего через две недели после рождения Полинки. Малышка, требуя к себе внимания, периодически начинала кричать, и тогда мама, оставляя гостей, бежала ее успокаивать.
– Этак и Новый год по-человечески не встретишь, – сочувствовали Ивановы. – Кричит и кричит.
Года два назад Ивановы уже почти было решились завести собственного ребенка, и тут у Петровых, тоже их общих друзей, рождается двойня. Все вместе собирались потом у Петровых на крестины.
Дочь вспоминает:
– Роды проходили тяжело, мамочка только-только пришла в себя. Сразу двойня, тяжело. Оба родителя ходят по дому от недосыпа больше похожие на зомби, чем на людей.
Ивановы представили, что и у них может родиться двойня, и снова дали задний ход. Подождем еще хотя бы годок, решили супруги, надо же в себя прийти от увиденного в доме у Петровых. Обоим по тридцать пять, уже и сроки поджимают, а все никак не решатся.
Когда дедушка в свои редкие приезды берет книжку и идет читать внучкам сказку на ночь, Алиса укладывается первой, лежит спокойно и быстро засыпает. Последний раз читал им «Золотой ключик». Сказка замечательная, и оформление знакомое. Я помню ее класса со второго. Потому и перечитывал с неподдельным интересом.