Чудо для мадонны
Шрифт:
— Об этом не беспокойся…
— Ты единственный, к кому я могу обратиться. О, Инграм, я совершила безумную глупость!
— Со всеми это порой случается, — постарался успокоить сестру лорд Миер. — Но что же ты сделала?
Она высвободила руку из его ладоней и, достав обшитый кружевом платок, поднесла его к глазам.
— Он был так неотразим, так очарователен! Не уверена, что кто-нибудь устоял бы перед ним!
— Перед кем?
Маркиза глубоко вздохнула:
— Князем Антонио ди Соджино.
Лорд Миер ничего не сказал, но в его глазах
Его сестра тоже молчала, видимо, не решаясь продолжать свой рассказ. Тогда лорд заговорил сам:
— Я знаю, о ком ты говоришь, но какое отношение он имеет к тебе?
На мгновение ему показалось, что маркиза пытается уклониться от прямого ответа. Ей явно не хотелось открывать ему правду.
Но, понимая, что ему необходимо точно знать, что именно произошло, она тихо сказала:
— Ты ведь знаешь, что Артур сейчас в Париже? Лорд Миер знал это. Королева послала его зятя выразить порицание британскому послу по поводу какого-то ничтожного обстоятельства, которое тем не менее вызвало неудовольствие ее величества. Королева, как всегда, делала из мухи слона.
Было бы гораздо проще послать письмо, чем отправлять не очень здорового шестидесятилетнего маркиза Керкхамского в Париж с подобным поручением.
Однако королева привыкла использовать его в тех случаях, когда, как она полагала, затрагивались ее личные интересы. А маркиз, разумеется, не счел возможным уклониться, — Да, я знаю, — вслух произнес лорд Миер. Немного помолчав, его сестра продолжала:
— Я встретила князя Антонио десять дней тому назад в Малборо-Хаусе. Он так божественно танцевал, что я была не в силах отказать ему и два, может, три танца протанцевала с ним. Он был так настойчив!
Лорд Миер подумал, что его сестра вела себя несколько неосмотрительно. На такую красивую пару, как они, в танцевальном зале не могли не обратить внимания.
— Он умолял встретиться с ним на следующий день, — продолжала Дженни, — говорил, что обожает меня, Инграм! Признаюсь, я была им очарована.
Она говорила тихо, опустив глаза, избегая смотреть брату в лицо.
— Где бы я ни бывала — на прогулках в парке, на светских приемах, — он неизменно следовал за мной.
Если его сестра была очарована князем Антонио, то лорд Миер не удивлялся, что и князь Антонио пленился Дженни.
Утонченная голубоглазая блондинка была бы мечтой любого художника, который решил бы изобразить «совершенную розу Англии». Впоследствии лорд нередко сожалел, что его сестра совсем юной вышла замуж за человека старше нее на четверть века.
Конечно, с точки зрения общества, это была блестящая партия.
Маркиз Керкхамский имел доступ в Виндзорский дворец, а вскоре после свадьбы получил почетную должность королевского шталмейстера.
В молодости он был женат, но его первая жена умерла от родов, и в обществе строилось немало предположений о том, кто станет следующей
Когда вдовец, занимавший столь высокое положение, познакомился с Дженни, которой в ту пору было всего восемнадцать лет, маркиз влюбился без памяти, и, прежде чем она успела понять, что происходит, маркиз уже стоял с ней у алтаря. Родители тоже не успели обсудить с дочерью, разумно ли выходить замуж за человека намного старше нее.
Тогда разница в возрасте, казалось, не имела значения, но теперь Дженни в тридцать четыре года была в расцвете красоты, а ее муж на пороге семидесятилетия, увы, приобрел и привычки, и потребности, соответствующие его возрасту.
Хотя лорд уже понял, чем закончится история сестры, он сказал:
— Продолжай! Что же было дальше?
— Этой ночью, — прошептала Дженни едва слышно, — я уступила мольбам Антонио. Мы встретились накануне вечером, но я как-то сумела устоять. Я все время помнила, что, как ни тяжел характер у Артура, я все же его жена и должна вести себя так, как он вправе ожидать от меня.
— Конечно, — согласился брат.
— А вчера мы обедали вдвоем, а потом… Маркиза замолчала, щеки ее залились краской, прежде чем она смогла выговорить:
— Сам понимаешь, что произошло! Брат сжал ее руки.
— Поверь, я понимаю тебя.
Произнося эти слова, он подумал, что еще удивительно, как долго держалась его сестра. С возрастом маркиз сделался не только заносчив, но и резок, а с окружающими, особенно с женой, вел себя как настоящий деспот.
Притом что он придавал огромное значение вопросам чести, лорд Миер знал, что, если маркиз заподозрит Дженни в неверности, последствия будут крайне неприятными.
— Мне стыдно, что я оказалась способна на такой предосудительный поступок, — опять заговорила Дженни, — но дело не только в этом!
— Что же еще? — спросил брат.
— Вчера я надела мое флорентийское колье, так как знала, что оно особенно нравится князю.
Лорд Миер знал это колье. Два года назад, когда после рождения двух дочерей маркиза наконец подарила мужу сына и наследника, Керкхам подарил ей колье необычайной красоты.
Оно было сделано в Италии в первой половине восемнадцатого века и поражало великолепием и изяществом, столь характерными для флорентийских ювелиров.
На цепочку из мелких бриллиантов мастер нанизал цветы, вырезанные из более крупных камней, с листьями из изумрудов, а в центре поместил изящный кулон в форме цветка с двумя подвесками поменьше из розовых алмазов.
Как у всех драгоценностей того времени, камни были оправлены в серебро, которое еще усиливало блеск бриллиантов. Колье было так необыкновенно прекрасно, что Дженни потряс этот поистине королевский подарок.
Маркиз рассказал ей, что колье продали ему представители старинного флорентийского рода. К сожалению, они были вынуждены его продать, но предпочитали, чтобы оно по крайней мере принадлежало представителю не менее знатного рода, чем их собственный.