Чудо и чудовище
Шрифт:
Внезапно на нее напал истерический хохот, такой сильный, что пришлось выпить вина для успокоения. Решение было очевидно.
Далла хлопнула в ладоши и велела позвать Рамессу. После того, как царица приказала схватить Фратагуну, управитель предпочитал не показываться ей на глаза. Но сейчас Далле было не до объяснений. Без проволочек она сказала:
– Рамессу, ты должен найти человека, чтобы послать в Шамгари.
Рамессу молчал, оглаживая безволосый подбородок. Потом промолвил: – Госпожа… я не решался сказать тебе…
–
– Здесь, в Зимране, тот купец из Паралаты… ну, тот, что привез голову предателя… он ведь прибыл по велению Гидарна. Но ты выслала его из города, и я боялся, что ты разгневаешься, узнав, что он вернулся…
– Ты глупец, просто глупец, Рамессу, со всеми своими хитростями! – прошипела Далла. – Немедленно доставь его сюда!
"Немедленно" растянулось на несколько часов. Купец появился во дворце ночью. Далла не интересовалась, где нашел его Рамессу и как провел в цитадель. Купец выглядел несколько иначе, чем при первом визите. Поверх кафтана на нем был надет длинный плащ с бахромой, а на голове вместо колпака тюрбан. Так одевались на юге и востоке, но не в Зимране. Что ж, может статься, подумала Далла, что в ближайшее время зимранские моды изменяится.
Он, как и в прошлый раз, низко поклонился царице, и это было приятно. Зимранцы считали ниже своего достоинства склоняться перед женщиной. Далла милостиво кивнула ему,
– Я не была с тобой любезна, добрый… – Дипивара.
– Да, Дипивара. И не ответила согласием на предложение царя Гидарна, хотя сердце мое желало этого…
– Госпожа царица не обязана объясняться. Мой господин все понял верно, и не покарал недостойного слугу…
Даже так – "мой господин". Дипивара был достаточно откровенен, очевидно, полагая, что признание в том, что он служит Гидарну, вполне безопасно.
– Теперь я попрошу тебя об услуге, добрый Дипивара. Когда ты отправляешься в Шамгари?
– Это зависит от разных причин…
– Я хочу, чтоб ты выехал как можно быстрее. Завтра. А лучше – сегодня. Мне нужно, чтоб ты передал мои слова царю Гидарну. – Далла вздохнула, набираясь решимости. – Владыке Гидарну известно, что я давно пребываю в печальном вдовстве. Но сейчас меня постигло тягчайшее горе – я лишилась единственного сына…
Дипивара не выразил изумления. Неужели слухи в городе уже распространились? Или он просто хорошо владел чувствами?
– Государь Гидарн – могучий правитель, он грозен для непокорных, а к смиренным полон милости. Я, слабая женщина и одинокая вдова прошу у него зашиты, и если будет на то его желание, вручаю свою руку и царство…
Дипивара снова поклонился.
– Я счастлив, что госпожа избрала меня, жалкого, для такого поручения. Твои слова дойдут до государя Гидарна в ближайший срок.
– Однако это должно оставаться в тайне. Никто, кроме Гидарна не должен узнать доверенного тебе. Иначе мне не миновать смертельной опасности.
– Я понимаю, госпожа, я понимаю.
– Письмо? – Далла нахмурилась. В Зимране знатных женщин не обучали грамоте, изыски, связанные с "мужскими" и "женскими" письменными стилями были далеки от здешних нравов. И хотя Далла воспитывалась не в Зимране, никто ее чтением и письмом не затруднял.
– Я запишу твои слова, госпожа, – вызвался Рамессу.
– А я спрячу письмо так, что ни один непосвященный не найдет его, – добавил Дипивара.
Но Далла думала о другом. Гидарн потребует подтверждения того, что ее послание не есть вымысел хитрого купца. Вероятно, нужно что-то еще… Какой-то подарок.
Она обвела комнату взглядом и увидела чашу из храма Мелиты. Негодяи вернули чашу, а деньги, которые в ней были, не позабыли присвоить.
– И еще, добрый Дипивара. Пусть знаком моих чувств послужит этот дар для владыки Гидарна…
Она встала, взяла чашу и поставила перед купцом. Но тот в ответ замотал головой.
– Нет, нет, госпожа, не надо!
– Что это значит? – оскорбилась Далла. – Мой подарок слишком беден и груб для такого царя, как Гидарн?
– Отнюдь, госпожа. Чаша драгоценная и прекрасной работы… но эти голуби… да еще белые…
Далла посмотрела на него с недоумением. Белые голуби принадлежали Мелите и обозначали любовь. Ничего лучшего и придумать нельзя.
– Ах, госпожа, ты, верно, не знаешь… В Шамгари белые голуби считаются воплощением демона проказы, страшнейшей из болезней. В Шошане меня просто убьют с таким подарком.
– Но что же делать? – Далла обернулась к Рамессу. – У нас нет времени долго искать.
– В сокровищнице есть оружие южной работы, мечи и кинжалы, отделанные драгоценными каменьями…
– Не стоит утруждаться, – прервал его Дипивара. – И ты, госпожа, не терзай себя сомнениями. Царской печати на письме будет достаточно.
ДАРДА
Когда они выступили из Каафа, их было три тысячи человек, из них примерно половина – пехотинцы. К ополчению из горожан и сельских жителей присоединилась значительная часть гарнизона Каафа во главе с князем Иммером. И не только они.
Вообще Иммер оказал формированию мятежной армии большую помощь. Он привлек к делу почтенного Шмайю, и финансист счел предприятие достойным того, чтобы вложить в него деньги. На средства Шмайи Иммер нанял пятьсот воинов, преимущественно уроженцев Гаргифы и Паралаты. Наемники двигались через Кааф в Дельту, чтобы предложить свои услуги Солнцеподобному, но Иммер перекупил их.
Дарда поначалу отнеслась к этому скептически. Ни прежние правители Нира. ни нынешние не содержали наемных войск, полагая это для себя зазорным. И люди в Нире привыкли, что государство защищают царские войска либо ополченцы.