Чудо из волшебного шара
Шрифт:
– Нам хорошо и так, мама.
– Нет, не хорошо. Мы как замороженные, – бабушка Фло махнула рукой на пустые стены, на молчаливый дом. – Ради всего святого, сынок! Немного рождественского настроения ещё никого не погубило.
Отец Джорджа ударил кулаком по столу. Дерево задрожало, крошки пиццы подскочили на тарелке, словно хотели сбежать. Коко метнулась Джорджу под стул.
– Это Рождество погубило Грету, или ты, мама, забыла? – взорвался отец. – Поэтому я, сколько буду жив, не забуду. И Джордж тоже, если
У Джорджа затряслись пальцы. И нижняя губа. В груди бушевал огонь, и ему отчаянно хотелось вырвать его оттуда.
– Разумеется, помню, Хьюго. Именно поэтому я сюда переехала, – спокойно произнесла бабушка Фло. – И уж лучше я буду здесь с вами обоими, чем одна в этом старом доме в окружении сквозняков и воспоминаний о том страшном дне. – Она тяжело взглянула. – Но прошло три года. Нельзя вот так взять и отгородиться от…
– Ты хочешь снова позвать его? Вернуть его в нашу жизнь? Призрак этого жуткого Рождества? – кричал отец, как будто не слышал из сказанного бабушкой ни слова. – Нет! Категорически нет! И я буду признателен, если ты, живя здесь, не будешь тащить этот призрак ни в дом, ни в свою причёску. И покончим на этом!
Бабушка Фло открыла рот и закрыла снова. Повисла долгая тишина, только отец Джорджа дышал, присвистывая носом. Бабушка, казалось, сдалась. Она опустила плечи и сунула заколку в карман кардигана.
– Хорошо, Хьюго, – вздохнула она. – Будь по-твоему.
Отец только нервно кашлянул. Ссора прошла, но оставила позади себя тёмную тень. Она нависла над Джорджем, и в этот момент – то ли от внезапного приступа храбрости, то ли от вида бабушки, поникшей рядом с ним, как цветок, – он решил: с него хватит.
И резко отодвинул стул от стола:
– Не кричи на бабушку! Она хочет как лучше.
– Доедай, Джордж.
– Я не голодный.
– Ты съел только один кусок.
– Да я терпеть не могу эту пиццу с ананасами! – Джордж сердито посмотрел на отца. – Я терпеть не могу, когда ты командуешь бабушкой.
– Хватит, Джордж! Ты прекрасно знаешь, что Рождество провоцирует…
– Неправда! – вскочил на ноги Джордж, опрокидывая с грохотом стул. – Может, мама и умерла в Сочельник, но это не Рождество её погубило. Это зима! Это ледяные дороги, и сильный снег, и плохие шины, и… это не повезло!
– Если б Алисе не вздумалось отправиться в магазин за этим чёртовым марципаном…
– Мама любила Рождество больше всего на свете. И ты тоже, пока она не умерла! – рыдания сдавили Джорджу горло. – Да пусть бабушка носит всё, что захочет! И песни пусть поёт, какие захочет! А… а… а… – он судорожно глотал воздух трясущимися губами, – а если тебе не нравится, тогда ты просто-напросто С… С… С… СКРУДЖ!
Отец встал, но Джордж уже отвернулся. Он стремглав бросился прочь из кухни, а следом за ним Коко. Сквозь решительный топот шагов он всё же расслышал недоумение в отцовском голосе:
– Это что ещё за Скрудж?
– По-моему, это пустая рождественская хлопушка, Хьюго, – со вздохом сказала
– О! – воскликнул отец. Он не успел произнести больше ни слова, как Джордж влетел в свою комнату, хлопнул дверью и прижался к ней спиной.
Он скользнул на пол, и крупные слёзы хлынули по щекам.
3. Полуночный пикник
Некоторое время спустя в дверь к Джорджу постучали. Он перекатился на ноги и стал яростно вытирать рукавом щёки.
Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в щель грациозно скользнула рука, размахивая белым чайным полотенцем, как флагом:
– Я пришла с миром.
– И с чем-нибудь поесть тоже? – с надеждой спросил Джордж.
Из-за двери показалась голова бабушки Фло в ореоле серебряных кудряшек.
– Ещё бы! – воскликнула бабушка Фло, словно это было что-то само собой разумеющееся. Глаза у неё сияли из-под очков, но морщины вокруг глаз стали глубже. – А у тебя, моя радость, кажется, нос заложен. Ты как себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал Джордж, откашливаясь от хрипоты. – Я как раз собирался идти чистить зубы.
– О, замечательно! Я как раз вовремя, – бабушка Фло проскользнула в комнату, держа в руках тарелку перегретых мясных пирогов.
У Джорджа заурчал живот.
– Как же тебе удалось пронести их мимо папы?
– За тридцать лет работы секретным агентом разведки, Джордж, чему-нибудь да научишься.
– Я думал, ты была учителем пения.
– Да неужели?.. – ухмыльнулась бабушка Фло и закрыла дверь задом. – Кем бы я ни была, раз уж ты стал свидетелем моей контрабанды, я думаю, самое разумное будет избавиться от улик. Ты не против?
Джордж уже стаскивал на пол пуховое одеяло и бросал на него подушки.
– Можешь не уговаривать! – сказал он, опускаясь на пол.
Они сели, упираясь спиной в кровать Джорджа, и раздвинули широко ноги, как тряпичные куклы. Комнату будто захлёстывала цветная волна. Джордж с мамой красили её вместе – для стен они выбрали самый яркий голубой цвет, какой только сумели найти, а потом Джордж держал стремянку, пока мама, запрокинув голову, превращала потолок в Млечный Путь. Звёзды простирались над ним каждую ночь и напоминали о ней.
Бабушка Фло залезла в карман и извлекла оттуда шесть шоколадных палочек.
– И не говори, что я никогда тебя не балую, – сказала она, подкладывая припрятанное печенье к имеющейся добыче. – В них столько сахара, что нам с тобой хватит продержаться до утра.
Джордж широко улыбнулся, щёки его были набиты непрожёванными пирогами, словно у хомяка:
– А знаешь, если говорить о полуночных пикниках, этот вовсе не так уж плох.
– Ах, какая бабушка не захочет услышать такое признание! – мечтательно воскликнула бабушка Фло. – Не так уж плох!