Чудо под Рождество
Шрифт:
Деда забрала скорая — непонятно как, но он даже ожога не получил! Залив пол подъезда водой, пожарные стали скручивать свои шланги. Соседи толпились перед домом.
— Кто звонил 911? Побеседовать с полицией нужно!
Увидев незнакомого мужчину в форме и с папкой, приглашающего в сторону полицейского "бобика", я даже обрадовалась — не Вадим, другой! Фу-ух!
Но в машине за рулем сидел он. И когда мы с соседкой сунулись — она вперёд, а я назад — вдруг скомандовал:
— Ко мне тот, кто звонил!
Соседка
— Имя, фамилия, отчество! — радостно произнёс Вадим, щелкая кнопкой на ручке.
— Не паясничай — пиши уже! Сам знаешь… — устало выдохнула я.
Судьба взбунтовалась? Как так? Третий раз за вечер сводит нас!
— Почему позвонили по номеру 911?
— Дым увидела на площадке…
— Куда ходили в такое позднее время?
Сзади другой полицейский соседке задавал подобные вопросы. Подобные, да не такие!
— Куда ходила… Это для следствия важно?
— Для следствия не знаю. Для меня — важно!
— Вадим, я устала. Отпусти, а? Напиши сам, что положено в таких случаях…
— Хорошо, — неожиданно быстро согласился он и добавил. — Чаем напоишь?
— У меня полон дом дыма…
— У меня дыма нет. Дежурство через полчаса заканчивается…
— Бред какой-то… Зачем? И почему так настойчиво?
— Все объясню. Соглашайся!
— Хорошо. Отпусти только…
Проветрив квартиру, заперлась на все замки, твердо решив не отпирать дверь. Улеглась не раздеваясь, — обманывала себя…
4 глава. Рождество. Сочельник. 22.20
Очень надеялась на то, что засну крепко-крепко и не услышу звонок в дверь. Но заснуть не получалось. И звонок прозвучал так громко, будто раздался не в прихожей, а у меня над ухом.
Не дыша, на цыпочках, прокралась в прихожую, приникла к глазку. И увидела ровно перед ним упаковку чая. Хм, со своим пришёл…
Рука потянулась к замку — ну какой смысл морочить голову себе и ему, какой смысл ломаться? Можно ведь впустить и просто поговорить! Объяснить этому мальчику всё…
— Не откроешь, я петь буду! — угроза прозвучала заманчиво. Я притормозила, так и не открыв.
— Давай!
— В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла-а!
Зимой и летом стройная…
Громко и фальшиво затянул он. Тут же из квартиры напротив донеслось недовольное:
— Да что же это такое? Ночь на дворе! А они поют! Я полицию сейчас вызову.
В глазок я наблюдала, умирая от смеха, как Валентина Федоровна сунулась было на площадку, но увидев Вадима в форме, тут же молча запрыгнула обратно в свою квартиру.
— Я еще много песен знаю! Продолжаем концерт? — он повернулся к глазку. — Или всё-таки впустишь?
— Впусти его, Ксюха! Я спать хочу! — донеслось из соседней квартиры, от дальнобойщика Лёхи, который недавно вернулся из
Отперла дверь, понимая, что вместе со мной свидетелями представления являются и все мои соседи.
— Проходи, клоун! — со вздохом сказала ему.
— Давно бы так, — прихватывая бутылку шампанского и торт со ступеньки ведущей наверх лестницы, ухмылялся он.
Разделся, как у себя дома. Осмотрелся, не обращая внимания на меня, истуканом замершую в дверном проеме, ведущем на кухню. Вымыл в ванной руки. Осторожно проскользнул в кухню мимо и поставил на плиту чайник — как хозяин, блин! И молчит при этом! Что за представление такое? Что это вообще значит?
— Садись, — указал мне на мою же табуретку у стола. — Поговорим.
Форма немного сбивала с толку — ну не привыкла я грубить представителям органов полиции! Усилием воли заставляла себя смотреть не на форму эту, а в лицо его. Но… У него был такой непонятный, такой странный взгляд, что я тушевалась, теряла мысль, забывала обо всём, кроме одного — я ему нравлюсь! Он ради меня все это представление разыграл!
— Спрашивай, — скомандовал он, и меня словно прорвало в ту же секунду:
— Если даже допустить, что это не спор, то почему тогда ты раньше ко мне не пришёл? Мы два года в комиссии вместе работаем!
— Это просто: вчера в паспортный стол зашел случайно, а твой муж документы на прописку принёс, не удержался — посмотрел паспорт, подумал, с чего бы ему где-то в другом месте прописываться. А там — штамп о разводе. Вот…
— То есть, если бы мы не развелись, ты бы никогда не…
— Нет. Ты ж не позволила бы? Нет? Или всё-таки да?
— Нет, — сказала твердо, знала, что семью всегда выше всего ставила, никогда бы не смогла врать и изворачиваться, и изменять ниже своего достоинства считала. — А девушка твоя… Ты же рассказывал, что жениться собирался!
— Ага. Рассказывал. И очень хотел разглядеть хоть какую-то реакцию твою на такие слова. Но реакции не было. Впрочем, как только я узнал, что ты развелась, я расстался с нею.
— Ты жестокий.
— Я честный.
— Обидел девушку…
— В любви ей никогда не признавался. Хотя… да, ты, конечно, права. Она расстроилась. Но… Меня тянет к тебе. Я целый день мимо окон твоих езжу туда-сюда! Народ, наверное, думает, что в полиции сегодня учения!
Я всё-таки села на табуретку. Не понятно, зачем это сделала. Но как-то моментально оказалась с ним рядом, в опасной близости, когда даже при тусклом свете лампочки на моей кухне были хорошо видны морщинки в уголках его глаз (улыбается много…), тёмные вкрапления в голубых радужках, щетина, пробивающаяся на скулах и подбородке… А еще меня окутал запах — мы с ним так близко никогда не находились друг к другу — незнакомый, приятный, что-то мужественно-сандаловое, а впрочем, я никогда не разбиралась в запахах…