Чудо ты мое, зеленоглазое
Шрифт:
— В тебя, Ленка, и в самом деле словно черт вселился.
Лена тихо смеялась и нежно шептала:
— Весело же, Витечка, ой, как весело! И заткнись, пожалуйста. А то я тебе ухо откушу!
Суета большого бизнеса затянула Витьку, как в трясину — с головой. Впрочем, как бы это странно не звучало, он все еще умел находить время для поэтической грусти. По ночам, когда жена усыпала, он выползал из кровати и брел на веранду. Раскрыв там тетрадку Витька долго смотрел на чистый лист бумаги. Мысли шли по кругу и вновь возвращались к текущим проблемам кошачьего бизнеса. Витька тряс головой, грыз ручку, курил сигарету за сигаретой,
Витька перечеркивал написанное, писал и снова перечеркивал. Иногда он вздыхал и долго смотрел в темное окно…
Один раз, уже порядком разозлившись на самого себя, Витька быстро, почти без исправлений, написал следующие строчки:
Моя рука стареет понемногу, Морщины полосуют кожу, Толстеют пальцы — В этих пальцах дрожь. Я больше не рисую, Вместо кисти нож Пыль вытирает с толстого стекла, У самого лица, У глаз портрета. В искринках инистого света Рожденная ножом черта Как просто взгляд пересекает!.. Я слышу тонкий визг стекла… Я вытираю пыль с лица… Я вытираю пыль с лица… Я вытираю пыль с лица…«А нож-то тут откуда? — растерянно подумал Витька, перечитывая стихи еще раз. — Прямо как Петрович я у кроличьих клеток…»
Он уже в который раз вспомнил жутковатые строчки, об «истине в пыли у ног» написанные им однажды зимним вечером. Как и раньше эти сточки казались ему чужими, пришедшими извне, но они были искренними… И они не давали покоя.
«И откуда такая бесовщина в голову лезет? — Витька морщился, как от боли. — Словно иудой себя чувствуешь…»
Спал Витька без сновидений, чего с ним никогда раньше не было.
Глава 18
Лена развешивала во дворе белье.
— Привет, Елена Прекрасная! — окликнул женщину чей-то голос.
Лена оглянулась. Сзади стоял давнишний друг Витьки Михаил. Мужчина широко улыбался. Лена поздоровалась и улыбнулась в ответ.
— А Витька где? — спросил Михаил. — Тут с ним один человек поговорить хочет.
За спиной Михаила прохаживался коренастый, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти. Он с любопытством осматривал двор, потом подошел к кроличьим клеткам и постучал по сетке пальцем. За сеткой мелькнуло длинное, кроличье ухо. Мужчина хитро прищурился и посмотрел на Лену. У него было волевое лицо и внимательные глаза.
— А я, грешным делом, подумал уж не кошки ли? — с улыбкой сказал он.
— Витька-а-а! — громко позвала Лена.
— Ну? — донеслось из дома.
— Иди, тут к тебе
Что-то пережевывая на ходу, Витька сбежал вниз с высоких порожек веранды. Друзья шутливо хлопнули друг друга по плечам. Михаил повернулся к коренастому.
— Павел Николаевич, — представил он незнакомца. — Вот, хочет с тобой познакомиться.
Витька пожал руку гостю.
— Виктор Григорьевич. Как говорится, чем могу?
— Да, собственно говоря, пока ничем, — снова улыбнулся Павел Николаевич. — Просто я хотел с вами немного поговорить, так сказать, на общие темы… Если вы не против, конечно.
Витька мельком взглянул на Михаила. Тот едва заметно кивнул и хотел было отойти в сторону.
— Не стоит, — остановил его коренастый. — Я не собираюсь вести о секретные переговоры. Кстати, Виктор Григорьевич, нам не помешает и ваша супруга.
Павел Николаевич снял шляпу и представился молодой женщине. Лена ответила. Коренастый поцеловал ей руку. Лена немного смутилась — ее рука пахла стиральным порошком. Она быстро сообразила, что, не смотря, на благодушие гостя, разговор получится очень серьезным. Женщина предложила гостям пройти в дом.
— К чему лишние хлопоты? — возразил Павел Николаевич. — Присядем прямо здесь — он кивнул на горку бревен. — Помню, в детстве, перед нашим домом лежали точно такие же. Давно это было… Песни «Битлов», первая влюбленность, первые огорчения и радости… Впрочем, о детстве почему-то всегда помнишь только хорошее.
Витька молча сел рядом. Михаил остался стоять. Он курил, изредка посматривая по сторонам, и деликатно делал вид, что хотя его и пригласили остаться, разговор его мало интересует.
Павел Николаевич выдержал небольшую паузу.
— Мне нравятся умные люди, Виктор Григорьевич, — наконец снова заговорил он. — Они умеют выслушивать даже чужие воспоминания. Теперь поговорим о более конкретных вещах?
Витька кивнул.
— Отлично! — коренастый закурил. — Итак, вы имеете свой бизнес. Я не спрашиваю вас, что это за бизнес, потому что не привык лезть в чужие дела. Но я думаю, что мы с вами можем договориться.
— О чем?
«О котах Петровича, — подумала Лена. У нее кольнуло под сердцем. — Вот что, Павел Николаевич, пошел-ка ты к черту!»
— Понимаете, в чем, собственно говоря, дело, — продолжил гость. — То чем вы сейчас занимаетесь, Виктор Григорьевич — только кустарщина. Я совсем не хочу вас обидеть. Ваше дело очень умная, можно даже сказать талантливая, но все-таки кустарщина. И оно останется таким, если вам не помочь. Вам не хватает разворота. Простора! А для этого нужны деньги. Очень большие деньги. Но я не ростовщик и не банкир. Как говаривали раньше в рекламе, я не халявщик, я — партнер. И поверьте, а Михаил вам подтвердит, что со мной можно иметь дело. Кстати, не вините его ни в чем. Я разузнал обо всем сам и попросил вашего друга представить нас…
Витька покачал головой.
— Быстро же вы все разузнали!
— У меня такая работа, — улыбнулся коренастый. — Я не тороплю вас с ответом. Вы можете подумать. Если предложение о партнерстве вам не понравится, откажитесь. Я не отморозок-рэкетир и не собираюсь давить на вас. Мне нужны люди, которые идут на сделку сознательно. Ваш бизнес можно сделать на порядок, а то и на два больше.
Лена подошла поближе. На лице женщины появилось заинтересованное выражение. Заурядного рэкета, которого она боялась, не было.