Чудо в аббатстве
Шрифт:
Однажды я вошла к ней в комнату и застала ее лежащей на кровати лицом вниз и пристально смотрящей перед собой.
— Кейт, — сказала я, — ты несчастна.
Она рассматривала кольцо с огромным изумрудом.
— Посмотри, как он сверкает, Дамаск. И это только начало.
— Но счастье не в блеске камня, Кейт.
— Нет? А где тогда, скажи мне?
— В глазах того, кого ты любишь и кто любит тебя. Она откинула назад голову и рассмеялась. Но я видела, что она вот-вот заплачет.
Я рассердилась на нее. Почему она должна это делать? Я ненавидела саму
— Возможно, — сердито заметила я, — это и не имеет значения, потому что ты не способна любить.
— Как ты смеешь говорить это!
— Я смею, — ответила я, — потому что ты готова продать себя за изумруды. Она опять рассмеялась:
— И рубины, и сапфиры, и бриллианты, и должность при дворе.
— Это омерзительно.
— Добродетельная Дамаск, которой не надо продавать себя, ее наследство выберет для нее мужа.
Но улыбка ее была натянутой, а смех на грани слез. Я знала, что она не так счастлива, как хотела бы показать мне.
Два месяца спустя лорд Ремус и Кейт поженились. В нашем доме готовилось большое торжество по этому поводу, и Клемент и его поварята работали целыми днями на кухне.
Вечером перед свадьбой произошло неприятное событие. Я отправилась в комнату Кейт, потому что очень хотела поговорить с ней. Но Кейт там не было.
Так как в доме уже все уснули, я села и стала ждать ее, но она не появлялась. Я испугалась, что она убежала, и уже подумывала, чтобы поднять домашних, но что-то внутри удерживало меня. Она пришла в четыре часа утра, волосы ее были распущены.
— Дамаск! — удивилась она. — Что ты здесь делаешь?
— Я пришла в полночь, когда все уснули, чтобы поговорить с тобой. Я беспокоилась о тебе. Я уже хотела поднимать домашних.
— Надеюсь, ты никому не сказала, что меня не было в спальне?
Я покачала головой.
— Нет. Я решила, что ты убежала накануне своей свадьбы со знатным лордом. Но если убежала, подумала я, то эта новость может подождать до утра. Кейт, где ты была?
— Ты задаешь слишком много вопросов.
— Кейт, ты была с любовником.
— Ну, госпожа Добродетель, что ты скажешь на это?
— Завтра же твоя свадьба.
— А сегодня я свободна. Шпионь сколько хочешь сегодня, кузина, ибо сегодня твой последний шанс.
— Ты нарушила брачный обет.
Кейт смеялась так, что я подумала, у нее истерика.
— Господи, какая же ты умница! Тебе сделали предложение Руперт и Саймон. И это делает тебя такой всезнайкой. Но есть один, о котором ты не говоришь. Бруно. А как Бруно?
— Что… как Бруно? — медленно переспросила я.
— Ты не знакома с Бруно? — насмешливо спросила она. — Неужели? Подумай о нем. Святое Дитя — и вдруг узнает, что он — плод греховного союза блудливого монаха и служанки, не отличающейся добродетелью. Зачат на монастырской траве… под забором. О, да, конечно, они были достаточно скромны, чтобы спрятаться от людских глаз.
— Кейт, что с тобой? — поразилась я.
— А ты не знаешь,
— Я знаю, что ты не любишь человека, за которого выходишь замуж. Ты продала себя за изумруды и за место при дворе.
— Ты все драматизируешь. Тебе легко! О да, действительно просто сказать «все ради любви», когда при этом ничего не теряешь.
— Где ты была сегодня? Ты поступаешь нечестно с лордом Ремусом.
— Я не собираюсь удовлетворять твое любопытство. Я думаю, ты меня ревнуешь, Дамаск. Я сделала свой выбор. И думаю, правильный. Завтра я буду принадлежать лорду Ремусу и буду делать все, что он пожелает.
Я вернулась к себе, но не могла уснуть и все думала, как понять слова Кейт. Но кто может понять другого человека?
На следующий день состоялось бракосочетание в нашей домашней часовне. Лорд Ремус шествовал в сопровождении двух молодых холостяков, которых привез в своей свите. Кейт была великолепна. Швеи работали несколько недель над ее платьем из парчи из шитой серебряными нитями материи. Волосы невесты струились по плечам. Когда процессия проследовала в часовню, Руперт нес перед Кейт серебряную чашу, а я шла за ней как ее подружка, за нами следовали члены нашего семейства, потом музыканты, несколько девушек несли большой свадебный пирог.
В конце церемонии, когда всех обносили серебряной чашей, Саймон Кейсман, стоящий позади меня, шепнул:
— Следующая очередь твоя.
Бруно тоже был среди гостей. Он держался в стороне с надменным видом. А на следующий день после свадьбы Кейт исчез так же таинственно, как и появился в рождественских яслях.
— Я всегда знал, — сказал Клемент, — что он необычное существо.
РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА
О Бруно не было никаких известий. Теперь уже все говорили, что он действительно был Святое Дитя, что Амброуз солгал под пыткой и за богохульство был убит. У Кезаи тоже были свидетельства того, что она подвергалась пыткам. Раны на ее бедрах не заживали, и она немного тронулась головой после своего «признания».
Люди всегда охотно верили всяким фантазиям. Клемент постоянно говорил о чуде, о том, как изменился монастырь, что Дитя имело дар лечить больных.
Даже отец верил этим слухам.
— Но если это так, — сказала я, — почему Бруно не смог спасти Аббатство?
— Единственным объяснением может быть только то, что он предназначен для чего-то большего, — ответил отец.
Мне тоже хотелось так думать, но больше всего я желала, чтобы он вернулся. Я не могла понять своего чувства к нему и постоянно думала о Бруно. Вспоминала, как мы беседовали с ним в те дни, когда Аббатство еще процветало, в какой восторг я приходила, когда удавалось хотя бы ненадолго привлечь его внимание. Я была одержима им. Вспоминала, какие намеки делала Кейт. Однажды она сказала, что для нас обеих Бруно важнее всех на свете, и не ошиблась хотя бы в отношении меня, а для нее, я уверена, все-таки главным было мирское величие.