Чудо в перьях
Шрифт:
Я спустился вниз, где меня уже ждали в машине. Я сел туда к ним, не дожидаясь приглашения. Они также молча сели с боков.
— Вы знаете, Павел Сергеевич, куда и за что? — спросил, не поворачиваясь, сидевший рядом с водителем. — Вы ведь нас ждали, не так ли?
— Только побыстрее! — раздраженно сказал я. — Поверьте, я устал сегодня как никогда!
— Небольшие формальности, — кивнул сидящий впереди. Кажется, я его видел впервые. Чего не могу сказать о притиснувшихся ко мне «братках».
— Вы сегодня замечательно дирижировали! — мечтательно сказал все тот же говорун. —
— Спасибо, — поблагодарил я. — А ваши товарищи такого же мнения? По-моему, им не очень понравилось.
— Умник, — сказал тот, что справа. — Еще острит.
— Балабин! — грозно сказал впередсмотрящий. — Прикуси язык.
— Значит, не нравится, — сказал я. — Ни музыка, ни мое поведение.
— Напрасно так о нас думаете, — буркнул сидящий слева, когда машина стала заворачивать на площади за спину Основоположнику органов. — Плохо вы о нас думаете. Еще хуже знаете. Но это дело поправимое.
Меня провели в просторный кабинет, где уже сидел, скрючившись, Радимов. Из-за огромного стола вскочил и подбежал навстречу, протягивая руки, толстячок с полковничьими погонами и восторженным лицом.
— Я все знаю! — крикнул он. — По нашим сведениям, феерический успех! Очень, очень жалею, что не смог там быть. Простите, что не представился. Полковник Коротченко Владислав Янович, верный поклонник вашего таланта. Коллекционирую все записи вашего хора с оркестром… Прошу!
Он указал на стол, за которым уже сидел хозяин. Там были расставлены напитки, фрукты, дымился в чашечках кофе.
— Еще не остыло, нет? Но тогда вы сами виноваты! Вернее, публика, не пожелавшая вас отпускать!
Впередсмотрящий вежливо кашлянул.
— Просто не знали, что делать, — сказал он. — Невозможно было подступиться. Но товарищ Уроев проявил гражданское понимание стоящих перед нами задач и сам принял посильное участие, сев в оперативную машину. Прошу учесть при дальнейшем разбирательстве.
— Да, да, конечно! — подхватил полковник, прижав руку к сердцу. — Сердечное спасибо вам, Аркадий Иванович. И вы свободны!
Радимов тоскливо смотрел в окно. Похоже, никак не отреагировал на мое появление.
— Ну вот! — сказал Владислав Янович, сев по-простому с нами рядом за столик, когда мой конвоир вышел. — Наконец-то! Я хотел сказать, наконец мы собрались все вместе! Андрей Андреевич, а почему вы не пьете? Угощайтесь, прошу вас!
— Где-то я слышал ваш голос, — сказал я, уминая пирожное. — Вот где?
— Не буду вас томить! — сказал хозяин кабинета. — Да, да, по глазам вижу, вы угадали, тот самый, что обеспечивал анонимность телефонных переговоров Андрея Андреевича!
Я посмотрел на хозяина. Никаких эмоций. Небритый, опустившийся, постаревший.
— Я понимаю, Павел Сергеевич, как вы устали, все-таки столько переживаний, бессонная ночь, такая для всех нас потеря…
Его лицо стало нестерпимо печальным и задумчивым, как если бы он сам себе дал установку на минуту молчания.
— А, все пустое перед лицом вечности! — встряхнулся он. — Но, увы, есть проблемы, которые мы не можем откладывать именно из-за скоротечности времени… Павел Сергеевич, родненький! Помогите нам уговорить Андрея Андреевича
— Для чего? — хрипло спросил Радимов. — Консультировать? Без меня не справятся?
Полковник запнулся, приоткрыл рот. Думаю, он впервые услыхал сегодня хозяина.
— Как для чего, Андрей Андреевич? Вы прекрасно знали, ступив на эту стезю, что перестали себе принадлежать! И что ваше драгоценное здоровье — отныне народное достояние. И мы не можем вам позволить так с собой обращаться.
— Я не хочу… — с мукой во взгляде протянул Радимов. — Не хочу к ним возвращаться, не хочу их всех видеть… Ну их к черту! Я ушел, я все им отдал и оставил! И все забыл. Я не собираюсь писать никаких мемуаров, давать интервью или кого-то разоблачать. Так и скажите им!
Он показал подбородком туда же, куда перед тем хозяин кабинета указывал пальцем.
— Нельзя, нельзя так! — воскликнул Владислав Янович, зажав уши руками. — Даже слушать не хочу! И это в то самое время, когда в разных слоях крепнет убеждение, что вас следует вернуть к кормилу власти? Вы посмотрите, какие разительные перемены происходят в вашем Крае, особенно в сельском хозяйстве. Вот тут для меня подготовили табличку… Таких привесов и надоев наша страна никогда не знала!
Он помахал перед нами красиво оформленной таблицей.
— А ваша футбольная сборная как воспряла с вашим возвращением? Опять всех обыгрывает под ноль! Я просто восхищен ее игрой, хотя и болею за команду моего родного ведомства.
— У вас есть пыточная? — спросил хозяин.
— Не понял! — свел брови Владислав Янович.
— Ну, пыточная… В подвале где-нибудь. Ведь есть, наверно?
— Вы о чем, Андрей Андреевич? Вы, как высший руководитель… Вы лучше меня знаете, что мы давно и с негодованием отвергли позорную практику физического воздействия на допрашиваемых!
— И заменили ее на моральную, — вставил я. — Ну не хочет к вам Андрей Андреевич! Я понимаю, что такого вы не можете себе представить. Все хотят туда, а не оттуда. И все-таки постарайтесь. Что бывают исключения, подтверждающие заученные вами правила!
Он уставился на меня светлеющими от напряжения глазами. Лоб покрылся испариной. Кажется, он впервые растерялся.
— Отведите меня в пыточную! — заладил хозяин. — И спросите под пытками, что я знаю! Я вам отвечу: ничего! Все забыл. Ни шифры, ни коды, ни кто что кому сказал и как при этом посмотрел! У кого в каком банке и сколько. Ничего не помню. Забыл, как только оттуда ушел. А вот вернусь — обязательно все вспомню! Вы же знаете меня.