Чудо в пушистых перьях
Шрифт:
— Ну вот и приехали, — радостно сообщил Володя, а я торопливо огляделась. Первое, что пришло в голову: парень спятил, если намеревался разделаться со мной здесь. По меньшей мере, ворота пяти гаражей были распахнуты, и возле них бродили люди. В основном мужчины, и не очень трезвые, но все же свидетели. Возможно, они мало на что обращают внимание, но безлюдным место никак не назовешь, и мой предполагаемый убийца должен был иметь это в виду…
Володя заискивающе улыбнулся мне и предложил:
— Подожди немного… — Я вышла из машины, и он тоже вышел, отпер гараж, распахнул ворота и загнал внутрь машину, после
— Пошли, — кивнула я, теряясь в догадках.
Возвращаться к центральным воротам мы не стали, Володя повел меня по тропинке, которая петляла в межгаражном пространстве. Я опять насторожилась, но вскоре снова терялась в догадках: Володя шел впереди и никаких попыток оказаться за моей спиной не делал. Я же исправно сохраняла дистанцию и оставалась настороже. Через пять минут мы покинули кооператив через дыру в заборе и вышли к Дому быта, где действительно имелась стоянка такси. Машин десять вереницей выстроились вдоль тротуара, мы загрузились в первую, и Володя сказал:
— В «Сундук». — А я опять насторожилась, пока не вспомнила, что «Сундук» — это пивбар на Мясницкой, место, между прочим, чрезвычайно оживленное.
Все последующие события лишь усилили мое недоумение. А точнее, никаких событий не было вовсе. Мы заняли столик в пивном баре возле окна, затянутого рыболовной сетью, и выпили пива. Поначалу я решила, что Володя вознамерился споить меня, но он особо на выпивке не настаивал и сам не очень налегал на пиво, зато совершенно неожиданно разговорился. Я-то была уверена, что парень молчун, но вскоре убедилась, что сделала весьма поспешное заключение. С моей точки зрения, он трещал, как заведенный, болтал сам и обращался с вопросами ко мне. Это особенно нервировало, так как приходилось отвечать, вместо того чтобы тщательно проанализировать ситуацию. Он рассказал мне историю своей жизни и выпытал мою. Потом долго распинался о своей работе, я слушала и мрачнела все больше и больше, потому что вел он себя не правильно, и это меня беспокоило. Я совсем было собралась напрямую спросить, какого черта он убил Шляпу, как вдруг поняла, чего мерзавец добивается. Ну, конечно, он ждет, когда стемнеет. Пойдет меня провожать и в тихом переулке… Милиция решит, что это ограбление, а Володя скажет, что он ни при чем, проводил меня до остановки и больше знать ничего не знает.
Я с испугом посмотрела в окно. До темноты еще далеко, но рисковать я не стала.
— Пожалуй, мне пора, — немного невпопад заявила я. Лицо Володи приняло грустное выражение.
— Может, ко мне? — кашлянув, предложил он. Я мысленно усмехнулась: «Какой умный…»
— Давай в другой раз, — вздохнула я. — Живот чего-то опять побаливает, может, от пива?
— Может, — согласился он, быстро расплатился, и мы снова оказались на улице.
Я предприняла слабую попытку отделаться от убийцы, но он проводил меня до подъезда. Посмотрел на мои окна и с наигранной робостью спросил:
— Не хочешь пригласить меня в гости?
— У меня соседи злющие, — ответила я.
— Ясно. Вернусь из командировки и позвоню тебе. Можно?
— Конечно.
— Вот мой телефон, домашний и мобильный. На всякий случай.
Я сказала «спасибо», он слабо пожал мне руку и удалился, а я, перескакивая через две ступени, бросилась в квартиру, с намерением звонить
Открыл мне Юрасик, выглядел он каким-то пришибленным и почти трезвым — для субботнего вечера вещь практически невероятная.
— У нас новые правила, — со вздохом сообщил он. — Дверь теперь держим запертой. И никаких гостей. — Он испуганно огляделся и перешел на трагический шепот:
— Варвара шибко переживает.
Тут и сама Варвара возникла на пороге кухни — лицо бледное и вроде бы даже заплаканное, хотя это мне наверняка показалось, наша бабка плакать никак не может…
— Нашла своего друга? — ласково спросила она меня.
— Какого? — насторожилась я.
— Того, что ночью здесь сидел… в шляпе…
Вспомнив о Шляпе, я тут же зажмурилась и постаралась дышать ровнее. «Нашла, как не найти», — подумала я, но промолчала. Бабка выглядела встревоженной, и пугать ее раньше времени не хотелось, ведь не ясно, наша Шляпа в багажнике или не наша.
— Нет, — стыдясь, что говорю не правду, ответила я и тут же спросила:
— Мне никто не звонил?
Бабка покачала головой, выразительно вздохнула, наблюдая за тем, как Юрик с удобствами устраивается на подоконнике, и сказала как-то вяло:
— А я ведь вызнала, к кому он приходил…
— Кто? — не поняла я, так же, как и бабка, наблюдая за ерзаньем Юрика на подоконнике.
— Ну, в шляпе этот… Клавдия Михайловна из двадцать седьмой видела его с Нинкой.
— С какой Нинкой? — опять спросила я.
— С Нинкой, прошмандовкой.
— А-а-а…
Нинка, веселая деваха лет двадцати, снимала квартиру этажом выше. Широкая общественность была в курсе, что Нинка работает в ночном клубе, а на квартире у нее устраиваются оргии, и мужиков там немерено. Последние два утверждения лично у меня вызывали сомнения, никакого шума из ее квартиры не доносилось, да и мужиков не было видно, если не считать соседа Сашку, да еще нашего Юрика, но его-то таковым давно никто не считал, и он сам в первую голову. Несмотря на это, общественность упорно причисляла Нинку к падшим созданиям и иначе как прошмандовкой не называла.
— А где она их видела? — проявила я интерес.
Клавдия из двадцать седьмой — бабка лет восьмидесяти. Она страдала глухотой и носила очки толщиной с палец — чего она вообще видит, это еще вопрос. Если только умудрилась столкнуться со Шляпой нос к носу, но и тогда вовсе не обязательно, что смогла его разглядеть.
— Она своего кота искала, а эти подъехали аккурат к самому подъезду. Нинка из машины шмыг, а этот, в шляпе, отогнал машину к площадке и за ней.
— На чем подъехали? — на всякий случай поинтересовалась я, хотя зрению Клавдии по-прежнему не доверяла.
— На джипе. Здоровый, черный, а может, синий, Клавдия не уверена.
— Ну и где джип? — усмехнулась я.
— Должно быть, уехал, — пожала бабка плечами. — Наш-то, в шляпе, полежал в подъезде, очухался и того…
— Ага, — хмыкнула я, — он же мертвый был.
— Ты думаешь? — горько вздохнула бабка, а Юрик заерзал на подоконнике.
— И ничего не мертвый, — загнусил сосед, — мертвые на джипах не ездят. Живой он, и напрасно вы, Варвара Васильевна, себя беспокоите…
— Молчи, — рявкнула бабка и вновь обратилась ко мне: