Чудо в ущелье Поскоков
Шрифт:
— Что должны? Сдаться?
— Ну да.
— Ты что, сдурел? — сказала Мирна.
— Уйти сейчас, когда все так здорово? — бодро добавила Мирта. — Да ни за что.
Тут появился Бранимир, он вел Ратко, грубо ухватив его за руку.
— Другого нет. Удрал.
— Как это удрал? Куда удрал?
— Через тоннель, — объяснил Бранимир. — Эта парочка выкопала тоннель, чтобы сбежать.
— А, так это… — догадалась Мирта.
— Тоннель? — изумился Йозо, а потом рванулся к пленнику, чтобы треснуть его автоматом. — Говнюки поганые, так вы меня отблагодарили за все, что я
Ратко, готовый получить удар, уже нагнулся и прикрыл руками голову, но Крешо успел в последний момент схватить старика за пояс и предотвратить наказание.
— Не делай глупостей, мать твою, — объяснил он отцу. — Мы и так по уши в дерьме, не хватает еще убить кого-то.
— Да плевать я хотел, — резко возразил отец, пытаясь вырваться, — через полчаса мы все и так погибнем.
— Кто это погибнет? — презрительно спросила Ловорка. — Я погибать не собираюсь. И ты, Крешимир, не погибнешь.
Сам не понимая почему, Крешимир в этот момент очень гордился своей женой и чувствовал, что безумно любит ее.
— Что? Вы не будете сопротивляться? — взорвался Йозо. — Без боя пустите злодеев к своему очагу?
— Да похер мне на твой очаг! — отрезала его невестка. — Позор тебе, если позволишь своим сыновьям погибнуть за эти старые развалины.
— Похоже, боя не будет, — разочарованно вполголоса сказала Мирта подруге.
— Боя не будет, вообще никакого сопротивления не будет, — добавила Ловорка, которой эти ненормальные девицы уже начали действовать на нервы. Она посмотрела на Бране, Звоне и Домагоя и осторожно добавила: — Конечно, если у вас есть мозги.
Все трое пристыженно уставились в землю, и у Йозо не осталось никаких сомнений, что невестка окончательно испортила и их.
— Тьфу! — плюнул он с отвращением. — Скотина несчастная, они сгниют за решеткой… А ты? — Его взгляд упал на Ратко. — Ты-то чего ждешь?
Пленник испуганно сделал несколько шагов назад.
— Пошел вон отсюда! Марш, пока я не передумал!
— Господин Йозо, не сердитесь, я хотел бы остаться.
— Что значит — остаться? Где остаться? Проваливай! — рявкнул Йозо и схватился за автомат. — Проваливай, обезьяна, пока я тебя не пристрелил на месте!
— Не надо, прошу вас! — беспомощно заскулил Ратко, весь сжался и расплакался, однако Йозо был беспощаден: он поднял ствол и прицелился.
— Папа, не надо! — закричал Домагой, подбежал к пленнику и взял его за руку. — Не надо, папа, мы с ним любим друг друга!
Все, кто стоял в тот момент перед домом, на несколько секунд застыли, как на фотографии. Время остановилось, птицы неподвижно повисли в воздухе, Земля перестала вращаться вокруг Солнца — вот каково было ошеломление, вызванное двумя обнявшимися мужчинами, один из которых плакал, а другой, прижав его к себе, утешал, гладя по голове.
— Педики! — прошептал наконец Йозо с ужасом и громко добавил: — Ну, теперь плевать, если меня и убьют.
На своих коротких ногах он решительно промаршировал на простреливаемое пространство, остановился, развел в стороны руки и приказал:
— Стреляйте! Стреляйте, скоты!
Уговаривать полицейских было не нужно. По двору снова захлестала беспощадная пальба
— Неплохо палят, ей-богу! — заметил он не без некоторого уважения к неприятелю.
— Поскоки, это было последнее предупреждение! — снова взялся за мегафон Горан Капулица.
— Да иди ты в задницу вместе со своим последним предупреждением, — выругалась Ловорка, а потом спросила: — Который час?
— Без пяти десять.
— В самый раз, — сказала невестка. — Кому кофе?
Крешимир попросил двойной, а Домагой со взбитыми сливками. Ратко, вытирая слезы, заказал с горячим молоком, Бранимир — с холодным. Мирна спросила, нельзя ли принести ей капучино. Мирта сказала, что выпила бы большую чашку, но не крепкого, Звонимир хотел маленькую, но крепкого, а Йозо потребовал обычный кофе, но с заменителем сахара. Ловорка пошла на кухню, а все остальные разместились за столом под шелковицей.
— Педрила! — насмешливо шепнул Звонимир младшему брату, увидев, что они с инкассатором держатся за руки.
Домагой повернулся и виновато посмотрел на него:
— Ты сердишься?
— Да чего мне сердиться? — сказал Звоне. — Ты его любишь?
— Люблю.
— Если он хорош для тебя, хорош и для меня.
Ратко благодарно улыбнулся ему, но тут шутки начались с другой стороны.
— Алло, педик! — весело обратился к нему Бранимир.
— Люди, а ведь до меня только что дошло, — спохватилась Мирта. — Они и меня могут отправить гнить в тюряге.
— Тебя-то за что? — удивился Звоне.
— За ту вчерашнюю «шкоду».
— Да как ты могла подумать? — изумился Звонимир. — Да мы бы ни за что не сказали, что это твоя работа.
— Правда не сказали бы? — удивилась Мирна, глядя на него влюбленными глазами.
— Ладно, не глупи.
Тут появилась Ловорка с подносом, полным чашек и чашечек, и разговоры на несколько минут прекратились. Меньше чем за полчаса до того, как их затолкали в полицейские «черные маруси», Поскоки под шелковицей спокойно смаковали кофе, последний — им предстояло еще долго обходиться без него: до тех пор, пока они снова не окажутся на свободе. Ловорка повернулась к мужу, нежно погладила его волосы, потом наклонилась и что-то прошептала на ухо. Он, потрясенный, вскочил со стула, пролив при этом кофе на футболку.
— Что случилось? — удивился Бранимир.
— Я беременна, — улыбаясь, объявила Ловорка.
Тысяча двести полицейских с оружием на изготовку, расположившихся кольцом вокруг Змеиного ущелья, начали с удивлением переглядываться, когда из центра этого кольца вдруг донеслись поющие хором голоса.
— Что это там такое? — прислушиваясь, спросил Капулица.
— Господин начальник, они поют, — сказал кто-то.
— Поют?
По скалистым склонам, перелескам и маленьким полям, огражденным сложенными из камней невысокими заборами, через кусты терновника, над цветами желтого бессмертника и синего шалфея, а может, и выше, достигая вершин голубых гор, даже в это летнее время покрытых белыми шапочками снега, звучала веселая песня: