Чудо. Встреча в поезде
Шрифт:
— Должно быть. Насколько я знаю Израиль, их, возможно, даже несколько, все очень секретные и все соперничают друг с другом за заказы. Но, похоже, что ни я, ни ты больше ничего об этом не узнаем.
— Ты хочешь сказать, что надо поставить точку, да? И мне лучше отвалить?
— Пожалуй, если ты это так называешь. А что ты ждешь — медаль?
— Нет, медали я не жду, — слегка уязвленная, сказала я. — Я всего лишь хочу помочь. Я угрохала кучу времени и сил, чтобы разобраться в этом деле. И хотела бы знать, напрасно или нет.
Дэвид сделал глубокий страдальческий
— Я еще раз спрошу консула при случае. Но многого не жду. Управления разведки — вроде черных лошадок. Они только получают информацию, но никогда не отдают. Но это отнюдь не означает, что они не благодарны тебе за твою помощь.
— Послушай, мне вовсе не интересно, какое из правительственных ведомств использует мою информацию или как они ее используют. Все эти компьютерные Мамбо-Джамбо не по мне. Во всяком случае, я их не понимаю. Мне только хочется знать, важно ли все это, и могу ли я чем-то помочь, если вытяну что-нибудь еще из араба.
— Хорошо, я передам это консулу. Но если хочешь мой совет, держись от араба подальше.
«Когда это я нуждалась в твоем совете», — подумала я.
— Ценю твою заботу, Дэвид. Но, пожалуйста, в любом случае скажи консулу.
Я попрощалась с Дэвидом, но все еще испытывала неудовлетворенность. Я не была уверена, что Дэвид передаст мою просьбу консулу. Может, мне следовало самой ему позвонить, подумала я. Я сообразила, что даже не знаю, как его зовут. Однако это не проблема. Я могу просто позвонить в консульство и попросить к телефону консула по науке. В конце концов я решила не делать этого. Мне не хотелось превращаться в надоеду. У меня не было ничего новенького для консула. По крайней мере, пока.
На следующей неделе начались весенние каникулы. Я осталась в университетском городке. У меня не было родственников в Штатах. После смерти матери мне действительно некуда было поехать.
Маргарет уехала домой в Бостон, но Эми была поблизости, за городом. Ее семья только что купила загородный дом в Квинсе, и я провела там с ней уик-энд, съев огромное количество китайских кушаний домашнего приготовления. Когда я вернулась, мне удалось сделать рывок с курсовой работой, и я писала и выполняла домашние задания. У меня также прибавились часы работы в лаборатории психологии — за отсутствующих студентов, — и я больше заработала.
Я не слышала о Дэвиде и не видела Али. Я даже попробовала отодвинуть в сторону свои недавние заботы, но поняла, что это невозможно. Араб со всеми своими зловещими замыслами буквально вселился в меня. Я чувствовала, что израильтяне не приняли его всерьез, и мне это не нравилось. Али заслуживал того, чтобы к нему отнеслись серьезно. И я решила самостоятельно заняться им, чтобы затем открыть израильтянам глаза.
После весенних каникул я наконец собралась с духом, чтобы воплотить свой план в действие. В комнате моей была Маргарет — она смотрела, как я одеваюсь. Эми я ни во что не посвящала — та была слишком уж правильной, чтобы не осудить подобную выходку. Я была уверена, что она меня не поддержит по моральным соображениям. У Маргарет, напротив, никаких предрассудков
Я надела комплект черного нижнего белья из шелка от «Виктории Сикрет». Я купила его по какому-то импульсу в прошлом году, но как-то все не имела повода надеть. Прикрепила черные чулки к подвязкам пояса, что было довольно-таки хитрой операцией, особенно в теперешнем моем нервном состоянии. Посмотрела на себя в зеркало. Мягкие светлые волосы, холодные голубые глаза, длинные ноги, гибкая талия, плоский живот. И в самом деле не плоха, но все эти кружева были нелепы.
— Ну и дерьмо, — сказала я своему отражению.
— Вовсе не дерьмо, — сказала Маргарет. — Я все время ношу такие штучки.
Я начала краситься.
— Столько хлопот, — сказала Маргарет, — а он даже не знает, что ты придешь. Может, его и дома-то нет.
— Это было бы нехудо, — сказала я. — Надеюсь, что его нет.
— Хочешь, я позвоню и узнаю?
— Позвони, — сказала я и дала ей номер телефона.
— Что мне ему сказать?
— Что хочешь.
— Я предложу ему шанс, который выпадает раз в жизни, — вложиться на равных в покупку срочно продающегося владения. Как ты думаешь, где он предпочтет — на Западном берегу или в Газе?
— Не надо, — оборвала я. — Так можно его спугнуть.
— Спокойно, я просто дурачусь. А как насчет Катскилл?
— То же самое.
— Это была шутка, — укоризненно сказала Маргарет. — Еврейский отдых в горах Катскилл.
— Ну, он на это не клюнет.
— Ты тоже не клюнула. Я трачу свое искрящееся остроумие на иностранцев. — Она набрала номер, затем повесила трубку. — Занято. А ты кладешь слишком много краски.
— Я должна выглядеть, как дерьмо. Это моя роль.
— Нет, неверно. Ты должна выглядеть гордой и измученной. Ты ненавидишь этого парня, но ничего не можешь с собой поделать. Ты в плену сексуального наваждения. Ты идешь к нему чуть ли не против воли. Короче, не мажься так сильно.
— Гордой и измученной. Это мне нравится, — медленно сказала я. — Как ты до этого додумалась?
— Ты это мне сама как-то сказала, глупый Бимбо. Что ты собираешься надеть поверх этих насмерть разящих предметов?
— Не знаю. У меня нечего надеть. — Я стерла свой макияж и начала по новой.
Маргарет осмотрела мой шкафчик.
— Полагаю, что ты не захочешь надеть мою кожаную мини-юбку, коль скоро ты у нас гордая и измученная.
— Думаю, нижнего белья достаточно, если уж мы с ним дойдем до этой стадии, — сказала я. Мы вместе прошерстили шкафчик и остановились на вельветовой юбке, ниже колен, и свободном свитере из хлопка.
— Как я выгляжу? — спросила я с беспокойством.
— Как шпион в плену страсти.
— Маргарет, у меня ничего не получится, — сказала я.
— Конечно, получится. Ты уже почти два часа собираешься на это свидание, если можно его так назвать. Не может быть, чтобы зазря.
— Мне этого не сделать. Он меня ненавидит, он поднимет меня на смех. Я буду унижена.
— Но тебе-то плевать, вот в чем вся прелесть. Ты делаешь это не для себя. Закрой глаза и думай об Англии.
— Англии?