Чудо. Встреча в поезде
Шрифт:
Потом принял душ и оделся, будто его ожидали дела; однако никаких дел не было. Картрайтов он навестил накануне. Можно было встретиться с Питером Риггсом, другом детства, но Питер теперь работал в Новом Орлеане. Что-то поделывает Мириам, поинтересовался Гай про себя. Наверное, красит ногти на заднем крыльце или играет в шашки с какой-нибудь соседской девчонкой, которая обожает ее и хочет быть такой, как она. Мириам никогда не впадала в уныние, если задуманный план не удавался. Гай закурил сигарету.
Снизу раздавалось тонкое, непрерывное треньканье — мать или кухарка Урсулина
Почему он прямо сегодня не улетел в Мехико? Ведь знал же, что последующие двадцать четыре часа, заведомо праздные, будут протекать скверно. Вечером снова явится дядя, а возможно, и кто-нибудь из друзей матери. Все хотят встретиться с ним. С тех пор, как Гай в последний раз был дома, «Меткалф-Стар» опубликовала столбец, посвященный ему и его трудам, поведав об успехах в учебе, о Римской премии, которой он не смог воспользоваться из-за войны, о магазине, который он спроектировал в Питтсбурге, и о маленьком изоляторе, пристроенном к больнице в Чикаго. В газете все это смотрелось впечатляюще. Помнится, он даже почувствовал себя важной персоной в тот унылый нью-йоркский день, когда получил вырезку в письме от матери.
Он внезапно ощутил потребность ответить Бруно и сел за письменный стол, но, взяв перо в руки, понял, что писать решительно нечего. Он представлял себе, как Бруно в ржаво-коричневом костюме, с фотоаппаратом через плечо карабкается в Санта-Фе на какую-нибудь гору, скалит на что-нибудь свои скверные зубы, неверными руками вытаскивает камеру и нажимает на кнопку. Бруно с многими сотнями шальных долларов в кармане сидит в баре и ждет свою мамочку. Что может он написать Бруно? Гай закрыл авторучку и положил ее обратно на стол.
— Мама! — позвал он, подождал и сбежал вниз. — Как насчет того, чтобы сходить в кино до обеда?
Мать возразила, что уже дважды на этой неделе была в кино.
— Ты же сам говорил, что кино не любишь, — проворчала она.
— Мама, сегодня мне вправду хочется! — сказал он настойчиво и рассмеялся.
8
Вечером, около одиннадцати, зазвонил телефон. Подошла мать Гая, потом вернулась в гостиную и позвала сына, который сидел там со своим дядей, его женой и двумя кузенами, Ритчи и Таем.
— Междугородный, — сообщила мать.
Гай кивнул. Конечно, это Бриллхарт, за разъяснениями. Как раз сегодня Гай ответил на его письмо.
— Привет, Гай, — прозвучало в трубке. — Это Чарли.
— Какой Чарли?
— Чарли Бруно.
— А! Ну, как ты? Спасибо за книгу.
— Я еще не выслал ее, но вышлю непременно, — тараторил Бруно с пьяным оживлением, знакомым Гаю по поезду. — Не собираешься в Санта-Фе?
— Боюсь, не получится.
— А что там слышно насчет Палм-Бич? Можно я заскочу к тебе туда на пару недель? Хотелось бы посмотреть, как оно будет выглядеть.
— Сожалею, но я там все порвал.
— Порвал? Почему?
— Обстоятельства. Я передумал.
— Из-за жены?
— Н-нет, — Гай ощутил легкое раздражение.
— Она хочет, чтобы ты с ней остался?
— Да. Вроде того.
— Мириам
Гая удивило, что Бруно запомнил имя.
— Значит, развода ты не добился, а?
— Добиваюсь, — отрезал Гай.
— Да, я плачу за разговор! — заорал Бруно кому-то в сторону, потом недовольно в трубку:
— Черт знает что такое! Послушай, Гай, так ты из-за нее отказался от работы?
— Не совсем так. И какая разница? С этим покончено.
— Чтобы получить развод, ты должен ждать, пока ребенок родится?
Гай не ответил.
— Тот парень и не думает на ней жениться, а?
— Да нет, он…
— Будто бы? — с издевкой перебил Бруно.
— Я не могу больше говорить. У нас тут гости. Приятного тебе путешествия, Чарли.
— А когда мы сможем поговорить? Завтра?
— Завтра меня здесь уже не будет.
— Ах, так, — Бруно куда-то пропал, и Гай надеялся, что навсегда. Но голос прорезался вновь с какой-то мрачной задушевностью:
— Послушай, Гай, если ты хочешь, чтобы это осуществилось, ну, ты понимаешь, что, — просто подай знак.
Гай нахмурился. Не успело недоумение оформиться вопросом, как тут же всплыл и ответ. Гай вспомнил идею Бруно о двух убийствах.
— Ну так выбирай, Гай, чего ты хочешь.
— Ничего не хочу. Я всем доволен. Понятно? — Но это только пьяная трескотня, подумал он. Разве можно к этому относиться серьезно?
— Гай, я не шучу, — Бруно запинался, он, казалось, пьянел с каждой минутой.
— Всего доброго, Чарли, — произнес Гай и стал ждать, пока Бруно повесит трубку.
— Не очень-то бодро, — с вызовом сказал Бруно.
— А тебе какая разница?
— Гай, — жалобно заскулил тот.
Гай хотел было договорить, но в трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась. На какое-то мгновение у него возникла мысль позвонить на станцию, чтобы его снова соединили с Бруно. Потом пришел к выводу, что тут нет ничего, кроме пьяной болтовни. И скуки. Неприятно, что Бруно заполучил его адрес. Гай крепко провел ладонью по волосам и вернулся в гостиную.
9
Все новости о Мириам, подумалось Гаю, меркнут по сравнению с тем, что они с Энн вместе идут по дорожке, усыпанной гравием. На ходу взяв ее за руку, он принялся глазеть на окрестности, и все, на что ни натыкался глаз, было чужестранным — ровный, широкий проспект, обсаженный деревьями-гигантами, похожий на Елисейские поля, статуи в военной форме на пьедесталах, а над этим всем — неведомые Гаю здания Эль Пасо де ла Реформа. Энн шла рядом, все еще не поднимая головы, почти приладившись к его неспешному шагу. Их плечи соприкасались, и он взглядывал, готова ли она заговорить, подтвердить, что он решил все правильно; однако уста ее все хранили задумчивое выражение. Ветер лениво шевелил пряди ее бледно-желтых волос, схваченных на затылке серебряным зажимом. Вот уже второе лето он мог наблюдать, как от солнечных лучей лицо ее постепенно золотеет, становясь почти одного цвета с волосами. Скоро кожа станет темнее волос, но Гаю больше нравилось, какая Энн сейчас — словно отлитая из белого золота.