Чудотворец
Шрифт:
Равнодушный. Значит, теперь все разлетелось, движимое собственной инерцией, — вот вам и конец ваших глупых любимцев и их глупой планетки. Какая нелепость! Ну, что я вам говорил? Все кончено. Пошли!
Игрок. Нет, нет. Еще не все кончено. Он еще жив, и жизнь его удивительна. Согласно его воле.
Наблюдатель (наклоняясь ниже). Готово! Нет, мимо! Опять мимо. Чуть его не прихлопнуло. Что и говорить, диво, а не жизнь.
Смещение: на какой-то миг фильм делается отвлеченным. Замедленная съемка, в результате все на экрана мчится стремглав. В музыке звучит волнение, тревога, смятение,
Виден Фотэрингей, летящий вверх тормашками в этом вихре предметов. Он двигается рывками. Придворный слон чуть не сбивает его. Огромный обелиск проносится совсем рядом… Издалека слышится голос Наблюдателя:
— Готово. Нет, мимо.
Раздается прерывающийся голос Фотэрингея:
— Пусть все будет… так же… как было… за минуту до того… как я вошел в «Длинный дракон».
Все мгновенно останавливается. Затем все предметы делают поворот, словно корабли в море, и устремляются вниз черными и серыми линиями, которые, закрутившись вихрем, тут же превращаются в провинциальный городок, тот самый, какой зрители видели в начале второй части. Вот улица, на которой расположен «Длинный дракон». Перед дверью кабачка мы видим Фотэрингея. Он стоит, почесывая в затылке. Глядит на небо. Неужели это был сон?
— Постойте, постойте. Еще не все кончено. Ох, уж эти чудеса! Ежели я и впрямь их творил, пусть после слова НУ я никогда больше не смогу это делать. Хватит чудес. Надо забыть об этом. Забыть. Выкинуть из головы, раз я не в силах управлять ими. Ну!
Над его головой появляется черная столпообразная, трепещущая тень, через которую в него проник чудесный дар, она чуть колышется в своем мрачном величии и уносится ввысь.
20. Высшие силы выносят приговор
И снова те же три гигантских Всадника, что и в Прологе.
Равнодушный. Итак, у него больше нет этого дара. Он сам отказался от него.
Наблюдатель. А перед тем разрушил свой мир. Твоя глупая планетка. Брат, была на краю гибели. Взгляни на них. Никто там и не подозревает, что всего минуту назад он несся с остальными в бездну, был стерт с лица Земли и снова возрожден с помощью чуда.
Равнодушный. Да что они понимают! Он же сказал: «Надо забыть все». Ну, что дал ваш опыт. Брат? Каково ваше мнение об этом представителе рода человеческого? Ничего, кроме самоуверенности и самой обыкновенной похоти. Да еще немножко мстительности, когда его рассердили. Вот все, на что способны эти существа, и так будет вовеки. Чего вы от них добьетесь?
Игрок. Они совсем недавно были обезьянами. Надо дать им время.
Равнодушный. Кто был обезьяной — обезьяной и останется.
Игрок. Ты говоришь, в них нет ничего, кроме самоуверенности и похоти? Нет. В каждом чувствовалось что-то большее. Словно сверкающая крупица золота, затерянная в песке. Вспомните хотя бы этот взрыв негодования, когда они столкнулись с ложью и злом. Это прекрасно. Низкий неспособен негодовать. Потому-то они меня и интересуют.
Наблюдатель.
Игрок. А что, если я дам им силу не вдруг, а постепенно? Если я вдохну в их хаос мысль и мудрость, чтобы они двигались вперед, не отставая от своей растущей силы? Предоставлю им развиваться не спеша? Из века в век. Позволю крупицам золота сплавиться воедино.
Равнодушный. А кончится тем же. Все эти разговоры об инерции, о постепенном развитии вместо внезапных перемен — ерунда. Все кончится печально.
Игрок. Нет. Все изменится.
Равнодушный (скептически). Ты не согласен? Опять не согласен!
Игрок. Вернемся сюда через какие-нибудь сто лет, и вы увидите…
21. Da capo [3]
И снова кабачок «Длинный дракон» в Дьюинтоне. Сначала экран ярко освещен. Все пронизано светом звезд, которые постепенно гаснут и исчезают.
Действующие лица те же и в тех же позах, что и во второй части, когда Фотэрингей сказал: «Я называю чудом то, что свершается по чьей-либо воле вопреки естественному ходу вещей, — то, что без этой воли никогда не свершилось бы».
3
Da capo (итал.) — сначала.
Тодди Бимиш. Это ваше личное мнение.
Фотэрингей. Но надо же как-то определить, что такое чудо. (Обращается к велосипедисту.) А как ваше мнение, сэр?
Велосипедист вздрагивает, откашливается и молча выражает согласие.
Фотэрингей обращается к Коксу, хозяину.
Кокс. Нет, нет, меня от этого увольте!
Тодди Бимиш. Ладно, согласен. Вопреки естественному ходу вещей. Пусть так. Ну, а дальше что?
Фотэрингей (продолжая развивать свою мысль). Пример. Вот вам чудо. Будет эта лампа, согласно естественному ходу вещей, продолжать гореть, если ее перевернуть вверх дном? Ведь нет, а, мистер Бимиш?
Тодди Бимиш. Вы сами и говорите нет.
Фотэрингей. А вы? Ха! Не станете же вы утверждать обратное?
Тодди Бимиш. Нет. Не будет.
Фотэрингей. Прекрасно. Но вот является некто, ну, хоть я, например, становится здесь, вот так же, как я, и говорит лампе, вот как я, собрав всю свою силу воли и, учтите, без всяких фокусов: «Перевернись вверх дном, приказываю тебе, но не падай и продолжай гореть!» (Молчание.) Вот видите, ничего не произошло.
Кокс. Ничего и не могло произойти. Это было бы нелепо.
Фотэрингей. Совершенно верно. Но ведь чудеса и есть нелепость.
Мисс Майбридж (перетирая бокалы). И все-таки мне иногда так хочется уметь творить чудеса.
Фотэрингей (опираясь о стойку). Интересно, что бы вы сделали, если б могли творить чудеса?
Мисс Мэйбридж. О, массу замечательных вещей. (Короткое молчание.)
Тодди Бимиш. А я бы постарался улучшить наш мир. В разумных пределах, конечно.