Чудовища были добры ко мне
Шрифт:
— Ты! — заорал игрок соседу. — Пень косорукий!
— Кто?
— Ты!
— Я?
— Ну не я же!
Прерывая бессмысленный диалог, лавка ударила игрока под коленки. И сразу же ребро столешницы угодило ему в живот, как если бы сосед в гневе толкнул стол. Потеряв равновесие, игрок улетел спиной вперед. Приземлился он у выхода на кухню, откуда несло жаром печи. На беду собравшимся из двери объявилась служанка с подносом, полным мисок. Поднос взмыл в воздух, миски запорхали тут и там, щедро одаривая посетителей ливнем горячей похлебки. Кто-то не сдержался, сгреб злополучного игрока за шкирку, сунул кулачищем по загривку — и отправил камнем, пущенным из катапульты, в противоположный угол харчевни. За
Злоба, с которой люди кинулись друг на друга, удивила бы случайного зрителя. Но здесь не было случайных. А Вазак чуял вибрации Амброзовых корешков, и сам с трудом гасил в себе неразумную, дурманящую злость, готовую кинуть толстяка в схватку. «Держи дерево… — бормотал Амброз. — Держи…» И «Лысый осел», готовый угомониться, вскипал по новой. Здесь рос сад Амброза, где королевский маг был главным из деревьев.
— Идемте со мной, господа. Я выведу вас наружу.
Перед столом магов стоял старик лет шестидесяти. Видавшая виды шубейка была туго подпоясана изношенным ремнем. Облезлую шапку из зайца старик держал в левой руке. В молодости этот человек, пожалуй, был хорош собой. Но годы превратили стройность в худобу, а опыт пригасил блеск глаз — от рождения синих, а сейчас выцветших, похожих на ледышки. Старик сошел бы за нищеброда, явившегося в харчевню за подаянием, но ремень его оттягивал меч, длинный и узкий, в потрепанных ножнах, а за поясом примостилась троица кинжалов. Оружие не мешало старику в толкотне, как если бы оно срослось с хозяином, сделавшись частью тела.
— Вам здесь не место, — словно в подтверждение своих слов, старик пригнулся. Кружка пролетела над ним и разбилась вдребезги, ударившись о стену. — Я же вижу, вы не ослята. Глупо будет попасть под дурной кулак. Еще глупее напороться на нож…
— Я не привык уходить, не расплатившись, — надменно заявил Амброз.
— Дай деньги мне, я передам хозяину.
— Тебе? Деньги?
— Разумно. Ты мне не доверяешь. Оставь деньги на столе.
— Глупый совет. Их украдут.
— У тебя есть золотой ферн?
Вместо ответа — язвительного, как ожидал Вазак — Амброз бросил старику масляно-желтую монету с чеканным профилем Фернандеса I. Не задержавшись ни на миг, старик перебросил золотой в гущу свалки, где его с ловкостью жонглера на лету подхватил хозяин — продолжая, кстати, орудовать Умницей с большим вдохновением.
— Лихо, — оценил Амброз. — Давай, выводи.
3.
Оказавшись на дворе в целости и сохранности, Вазак подумал, что старику хорошо бы гулять в дождь, между каплями. И спутников за мзду водить. Сухими выйдут, сухими вернутся. Действий ушлого старика Вазак не запомнил. Но они с Амброзом шли, как по проспекту Всех Владык, а знакомая шубейка мелькала справа, слева, впереди. Казалось, косматый после линьки волк превратился в целую стаю, окружив магов. И путь делался свободен — волшебство, неизвестное ученику Талела Черного. Нутром толстяк чуял, как с каждым шагом корни втягиваются в Амброза Держидерево, покидая временные пристанища. Захлопнув за собой дверь, Амброз расхохотался и одарил вертлявого проводника еще одной монетой.
— Держи,
— Это слишком, — заметил старик. — Я бы вывел вас даром.
— Даром — это сколько?
— Скажем, за два серебряных нума. По монете с человека.
— Бери золотой. Сдача — в счет будущих услуг.
— Каких? — льдистые глазки старика сверкнули.
Борясь с приступом медвежьей болезни и высматривая нужник, Вазак подумал, что Амброз безошибочно выбрал соглядатая. Вернее, заставил соглядатая выбрать Амброза. И все-таки крылось во взгляде старика нечто трудноуловимое, что заставляло толстяка радоваться: пожалуй, и Амброз Держидерево способен совершать ошибки.
— Как тебя зовут, пройдоха?
— Я — не пройдоха. Я — Вульм из Сегентарры.
— Волк? — оценил Амброз. — Достойное имя.
— Королевский маг знает сеген? Редкое качество для жителя Тер-Тесета…
— Ты знаешь, кто я?
— Я видел тебя рядом с его величеством.
— Во дворце? Ты допущен во дворец?!
— Бывал я и во дворцах. Но тебя я видел на площади, когда казнили мятежников Седого Принца. Ты стоял бок о бок с королем. И что-то шептал ему на ухо.
— Я просил его казнить мятежников быстро. Без лишних мучений. За день до этого я предлагал королю удавить Седого в темнице. Чтоб не показывать народу.
— Если так, его величество не согласился с тобой. Мятежники умирали долго. Особенно Седой Принц. Палачи ждали, когда он закричит, а он молчал. Это поддерживало слабых.
— Среди них были твои приятели?
Старик пожал плечами:
— У меня есть приятели в самых неожиданных местах.
— Например?
— Например, в подземельях Шаннурана.
Вазак вздрогнул. Брюхо подвело, он едва сдержался, чтоб не нагадить прямо в штаны. Проклиная болтливый язык старика, толстяк опрометью кинулся к дощатой будке нужника — и едва успел, расстегнув одежку, присесть над выгребной ямой. Стал серьезен и Амброз. Склонив голову к плечу, похожий на хищную птицу, маг внимательно изучал собеседника. Словно прикидывал — что тому делать в подземельях Шаннурана, созданных демонами для ужасных легенд и снов-кошмаров.
— Значит, Вульм, — внезапно рассмеялся Амброз. Лицо мага залоснилось от удовольствия. Впору было поверить, что Амброз вспомнил что-то, над чем крепко успел поломать голову. — Ну конечно же! Рассказать тебе забавную историю, Вульм из Сегентарры?
— Здесь? — удивился старик.
— А почему нет? Пока мой спутник облегчается, я займу тебя рассказом. В нем есть тайна и кровь, а значит, он годен и для королевских ушей. Итак, это случилось в графстве Деларен, когда граф решил нанять нового лесника…
Говорят, новый лесник графа в молодости много странствовал. Говорят, ходил в крови по колено. Спускался в бездны, откуда нет выхода, и возвращался живым. Предавал и был предателем; убивал и был убитым. «Враки! — спорили дураки. — Чтоб убитый, да вернулся домой?» Умные не встревали в спор с дураками. Умные шепнули графу Деларену: лучшего лесника не сыскать. Битый, тертый, ко всему привычный. Среди браконьеров у него ни родни, ни друзей. Поймает над оленьей тушей — вздернет без лишних слов.
Сладилось дело.
Новый графский лесник поселился в глуши-чащобе, в бревенчатом домике прежнего лесника, умершего бобылем. Жалованье ему граф положил славное, да и сам лесник был при деньгах. Судя по всему, скитания оказались прибыльными. Жил скромно, лес соблюдал, как положено. Никого не вздернул на суку, зато двоих прирезал без затей — застал над ланью-маткой, обождал, пока за ножи возьмутся, и кончил придурков. Граф был премного доволен. Одарил не золотом, не меховой рухлядью — женой-красавицей, дочерью замковой прачки. Гордись, лесник: целую отдаю, нетронутую сиятельным хреном!