Чудовища были добры ко мне
Шрифт:
Маг захохотал. Было видно, что заклинание далось ему большой кровью. По лицу обильно стекал пот, стали заметны разгладившиеся было морщины, руки дрожали. Смех перешел в бормотание: Остихарос Пламенный творил новое заклятие. Сухие пальцы старика делали мелкие, трудно различимые движения, как если бы Симон выдергивал из пространства тайные нити и связывал их мудреными узлами. В ответ демон утробно зарокотал, подражая горному обвалу, и с заметным усилием поднялся.
Глаза чудовища горели провалами в ад.
— Уходим, — процедил сквозь зубы Вульм.
Поймав за руку Лону, оцепеневшую от
За спиной раздалось змеиное шипение, перейдя в пронзительный свист. Вновь зарокотал горный обвал. Звуки отдалялись, пока не затихли совсем. Краш жалел, что никогда не узнает, чем закончился поединок. Он желал победы старику, но после знакомства с тайнами Шаннурана не питал особых иллюзий.
«А если бы на месте Шебуба оказалась Черная Вдова? — вздрогнул мальчик. — Кому бы я желал победы в этом случае?»
Беглецы мчались что есть духу. Желтые блики фонаря метались по стенам тоннелей. Эхо доносило крики, встревоженные и гневные — а'шури наконец подняли тревогу. Тайное чутье говорило Крашу, что они движутся верной дорогой, хотя он не смог бы объяснить, откуда у него такая уверенность.
Вскоре Лона начала спотыкаться. Движения ее замедлились, сделались скованными и неуклюжими. Так двигалась бы статуя, ожившая не до конца.
— Подожди! Я больше не могу…
— Мы торопимся! Надо успеть, пока эти черви не опомнились…
— Я… — губы Лоны дергались, слова давались ей с трудом. — Дай мне коснуться Ока Митры! Это вернет мне силы…
Вульм с нескрываемым подозрением уставился на девушку.
— Чтобы ты превратилась в такую же тварь, как твоя подруга?!
— Прошу тебя…
Вульм извлек из ножен меч, ясно давая понять, что при малейшем намеке на превращение Лону постигнет участь Наллы — и протянул диадему камнем вперед. Он старался не слишком приближаться к девушке, в то же время находясь на расстоянии, достаточном, чтобы пустить в дело меч. Чудовищным усилием Лоне удалось поднять руку. Пальцы легли на рубин. Камень затеплился мягким, успокаивающим светом. По телу девушки прошла дрожь, она глубоко вздохнула, словно пробуждаясь ото сна, и с сожалением отпустила Око Митры.
— Спасибо, — улыбнулась она Вульму. — Ты еще раз спас меня.
— Тогда поспешим, — буркнул воин.
Он спрятал диадему под плащ, намереваясь продолжить путь.
— Проклятье!
Не успел растаять отзвук гневного вопля, как беглецов окружили а'шури, надвигаясь из боковых тоннелей. Молчание обитателей Шаннурана было страшней всего. Уж лучше бы они выкрикивали угрозы или оскорбления — люди, заставшие в своем доме воров, не должны молчать. Но а'шури и не были людьми в полном понимании слова. Жизнь в подземельях, бок-о-бок с Черной Вдовой, исказила сущность этой, когда-то человеческой
— Ты привела меня в засаду! — прошипел Вульм, хватая Лону за руку. — Но ты меня и выведешь!
Девушка изумленно взглянула на него. Мужчина взмахнул фонарем — и свет исчез, скрытый плотной тканью плаща. Тьма вскипела шевелением десятков тел. Без промедления а'шури двинулись вперед.
«Что он делает?!» — ужаснулся Краш.
Как выяснилось, воин прекрасно знал, что делает. В следующий миг фонарь исполинским светляком вынырнул из-под плаща, ослепив подземных жителей. Вульм с силой толкнул Лону в правый проход, где а'шури толпились особенно густо — и те, почуяв добычу, набросились на девушку, не разобрав, кто перед ними.
— Не надо! За что?! Помоги-и-и…
Крик захлебнулся. Но еще раньше Вульм прыгнул вперед, в центральный тоннель, воздев над головой фонарь и без устали работая мечом. Клинок превратился в размытый полукруг, отсекая головы и руки, вспарывая животы. Рыча диким зверем, покрытый кровью врагов, воин яростно прорубал себе дорогу.
Краш бросился следом.
Впереди уже маячила свобода, когда за спиной Вульма поднялся сбитый с ног а'шури. Он скользнул к губителю сородичей, занося нож для смертельного удара — и в душе Краша что-то сорвалось. С отчаянным воплем мальчик бросился к шаннуранцу, всадив кинжал-подарок в бок а'шури. Тот споткнулся, застонав. Краш рванул кинжал на себя, высвобождая клинок. Из раны хлынула кровь, заливая мальчику грудь и живот — и а'шури мешком осел на пол. Вульм мельком глянул через плечо, кивнул с одобрением — и понесся прочь с невообразимой прытью. Краш припустил за ним, но догнал Вульма лишь у памятных ступеней, что вели к бывшей темнице мальчика.
К счастью, преследователи отстали.
— Зачем? Ты? Ее?!
Дыхание сбилось. Речь превратилась в лай.
— Ведьма! Поделом ей…
Двужильный воин, напротив, отвечал громко и ясно. Они карабкались по ступенькам — вверх, вверх! К солнцу и свободе.
— Она. Жить! Хотела…
— Заткнись, сопляк. Молоко на губах не обсохло…
Краш невольно облизнулся, ощутив на языке вкус млечного сока. Знал бы Вульм, что за молоко сохнет у него на губах! Внезапно мальчик ощутил дуновение свежего воздуха, несущее забытый аромат разнотравья. Возник еще один запах, будоражаще знакомый: мускус, пот и тлен…
Вдова где-то рядом?!
Из бокового прохода им навстречу качнулась двуногая фигура, которая не могла, не имела права быть человеком. Безволосый, сужающийся сзади череп, желтые огни глаз, мелкие и острые зубы сверкают в пасти; странные пропорции тела, скользящие движения змеи…
«Это он! — понял мальчик. — Тот, кто прыгнул на отца, отбив меч железной рукой!»
Вульм ударил на бегу, рассчитывая свалить противника и проскочить мимо. Эхом прошлого лязгнул металл. Мощный взмах лапы, бугрящейся мышцами, отшвырнул воина назад. Существо стояло в проходе, загораживая дорогу. Черная лоснящаяся кожа, больше похожая на чешую, покрывала мощный, противоестественно гибкий торс; длинные лапы свисали до колен, блестя коваными наручами.