Чудовища морских глубин
Шрифт:
Господина Манжена нельзя обвинить в плохой осведомленности, но его точка зрения на обсуждаемый вопрос малопонятна и заслуживает порицания. Досконально ознакомившись с имеющимися данными - ведь он цитирует работы Стенструпа и Хартинга, свидетельства Ранга, Перона, Куа, Геймарда и капитана Буйе, - он выражает тем не менее свое недоверие:
«…Несмотря на категоричные утверждения стольких значительных людей, признаюсь, я не могу удержаться от сомнения. И думаю, мои сомнения закономерны, поскольку речь идет о явлении, которое, будучи доказано неопровержимо, опрокинет все современнее представления физиологической механики, все правила, которые до настоящего времени считались основополагающими при рассмотрении организации живых существ. Объяснюсь.
Как я уже говорил, в природе нет ничего необъяснимого. Она подчиняется определенным
После такого строгого доказательства остается лишь опровергнуть свидетельство капитана Буйе и его экипажа, более трех часов сражавшегося с одной из этих химер. Это не составляет труда для господина Манжена, быстро обнаружившего некоторые несоответствия в опубликованных рассказах о происшествии. Он пишет:
«Приключение „Алектона“ необычно, - сообщает он далее.
– С одной стороны, я верю в его правдоподобие, поскольку факты подтверждаются людьми серьезными; с другой стороны, не испытывая ни малейшего сомнения в искренности и чистосердечии господина Буйе, равно как и членов его экипажа, я готов допустить, что и они могут ошибаться. Мне возразят, что ошибка, совершенная одновременно таким множеством людей, маловероятна. Допустим. Но нужно признать, что существование животного, встреченного „Алектоном“, еще менее вероятно. Представьте себе 2-3-тонного моллюска, длина одного только тела которого составляет 5-6 метров, которого не может пронзить гарпун, а скользящая петля разрезает на две части! Представьте животное, которое преследуют, обстреливают и пытаются загарпунить, а оно добровольно остается в течение трех часов рядом со своими преследователями, вместо того чтобы вернуться на дно бездны, где обычно обитают существа данного вида!»
«Командир „Алектона“ выловил и оставил на борту своего корабля отсеченную нижнюю часть животного. Но почему он не изучил ее досконально? Почему никто не описывает нам ее структуру и те органы, которые она в себе содержит? Похоже, что этот кусок тела неизвестного монстра вряд ли мог вообще быть внимательно обследован. Потому что совершенно непонятно, как можно было поднять его на борт, если веревка рассекла животного на две части и обе эти части должны были обязательно упасть в воду, каждая со своей стороны. Но и это еще не все. Рассказчик описывает нам кальмара, „извергающего большое количество пены и крови, смешанных с клейким веществом“. Очевидно, что он имеет в виду кровь красного цвета, иначе она была бы зрительно неотделима от „клейкого вещества“. Однако кровь моллюсков бесцветна - это широко известный факт. Итак, чем больше анализируешь рассказ господина Вертело и его описание гигантского кальмара, тем больше начинаешь сомневаться в том, что его источник информации не был введен в заблуждение обманчивой внешностью животного и своим воображением,
Как же здравомыслящий господин Манжен объясняет приключение «Алектона», «правдоподобное с одной стороны»? Он увиливает от прямого ответа и проводит аналогию со случаем двенадцатилетней давности. В 1848 году некто Смит, путешествовавший на борту судна «Пекинг», сообщил о том, что встретил в открытом море морского змея. Когда корабль подплыл ближе к морскому чудовищу, все убедились, что это всего-навсего огромная водоросль. Эту ошибку и пытается использовать господин Манжен для отрицания существования гигантских кальмаров:
«Не исключено, что фрагменты, выловленные некоторыми путешественниками и представленные в качестве доказательства существования гигантских осьминогов или кальмаров, являются на самом деле частями морских растений. Мягкая консистенция этих фрагментов, их клейкая поверхность и коричнево-красный цвет, сильный запах, который они источают, - все эти признаки характерны для огромного количества морских организмов как животного, так и растительного происхождения.
Достаточно несложных размышлений, чтобы понять, что ученым давно пора не принимать на веру рассказы, повествующие о необыкновенных существах - морском змее, гигантском кальмаре и им подобных, - возможность существования которых привела бы к отрицанию важнейших законов гармонии и равновесия, управляющих миром живой природы».
Не особо задумываясь, господин Манжен обвиняет таких видных ученых, как Бэнкс, Перон, Ранг, Куа и Геймард, и смотрителей Британского музея, Хартинга и Стинструпа, в том, что они неспособны отличить гигантского кальмара от морской водоросли, даже имея в руках фрагменты тела этого животного. Во всяком случае, это ему кажется более вероятным, чем само существование гигантского моллюска. «Несложные размышления» приводят его к выводу, что такое животное самим фактом своего существования отрицало бы «важнейшие законы гармонии и развития, управляющие миром живой природы» (в том числе и интеллектуальным развитием ученых и различного рода научных популяризаторов).
Переломный момент в судьбе необъятного кальмара
После памятного случая с «Алектоном» сверхгигантский кальмар на добрую дюжину лет предается забвению в научном мире. Сенсация, так неожиданно быстро овладевшая умами ученых, так же быстро и угасает. Если даже во Франции, на родине большинства свидетелей происшествия, нашелся человек, поставивший под сомнение их рассудок, то не удивительно, что в других странах эту историю без малейших колебаний расценили как «типичный случай коллективной галлюцинации». Поскольку, увы, не существовало никаких материальных свидетельств события (быстро разложившийся кусок хвоста животного был почти сразу выброшен), мало-помалу все разуверились в его реальности. И снова были позабыты законсервированные щупальца, экспонировавшиеся во многих музеях мира.
Чем более вдохновенно Жюль Верн и его последователи и подражатели вводили гигантских моллюсков в сюжеты своих басен о подводном мире, тем глубже зоологи погружались в сдержанное молчание. И чем более неуместным казалось вторжение этих легендарных животных в научные сферы, тем более оправданно отводилось им место в туманных дебрях фольклора, не требовавшего материальных доказательств.
Целое десятилетие после памятного заседания Парижской Академии наук (1861) и статьи Кросса и Фишера (1862) раздавались лишь слабые отголоски первоначального ажиотажа. К ним можно отнести короткое сообщение в научно-популярной книге Гвина Джеффри «Британская конхиология», а также работу Армана Ландрена (1867), скорее популярную, нежели научную. Для такого необычного и огромного животного это, конечно, совсем немного.
Но в течение последующих тридцати лет статьи и книги, посвященные гигантскому кальмару, вдруг снова стали появляться в таких количествах, что лишь с трудом можно было ориентироваться в дебрях этой бьющей через край научной литературы.
Причины такой неожиданной популярности лежат на поверхности. Ведь если за двухтысячелетний период предшествовавшей истории удавалось с трудом отыскать лишь редкие свидетельства о животных этой группы, то с 1871 по 1879 год у берегов Ньюфаундленда было зарегистрировано более двадцати пяти выброшенных из моря гигантов. Казалось, что Царь всех Беспозвоночных решил раскрыть свое инкогнито.