Чудовище - 2
Шрифт:
– Там чегой-то есть.
– А ну пусти, - важно произнес Буба, напер на инвалида своим тыквообразным животом - и пропихнул того в щель. Потом и сам пролез.
Щель оказалась лазом в пещеру средних размеров. Посреди пещеры, прямо из земли торчали две плотно подогнанные створки - точно такие же как у Эды Огрызины в подполе.
– Испробуем!
– сказал Буба и встал на деревянные створки.
– Ого! Глади-ка, закрыты они, что ли!
– он подпрыгнул на створках. Но они и это выдержали.
– Тут с умом надо!
– заявил Хреноредьев.
–
Буба подпрыгнул. Створки не поддались.
– Не-е, тут техника, - важно провозгласил инвалид.
И дернул какую-то штуковину, торчащую возле створок.
В тот же миг Буба пропал из виду.
Створка захлопнулась.
– Ведь умеют же делать, вот черти! Вот мастерюги!
– восхитился Хреноредьев.
Пак смотрел на него свирепо и непреклонно.
– Ты чегой-то, Хитрец?
– Куда дел Бубу?!
– Да он сам куды-то девался, - Хреноредьев развел руками.
– Сам! Остолоп ты!
– Пак сильно разозлился.
Инвалид поступил очень просто. Он встал на створки. Сказал:
– Щя разыщем избранничка!
– дернул за штуковинку. И пропал сам.
Паку не оставалось ничего иного, как повторить дерзкий эксперимент любителя технических хитростей сотоварища Хреноредьева...
Буба шлепнулся в бочонок с пойлом. Он еще на лету определил, что именно пойло, а не вода, жижа или нефть. О мазуте, бензине и прочих продуктах их производств не могло быть и речи, Буба различал их за версту. Но пойло он различал за пять верст.
Из бочонка выплеснулось изрядное количество драгоценной жидкости, И это растревожило Бубу. Он уже собрался было для успокоения нервной системы прильнуть к бочонку, испить живительной влаги, как на него сверху обрушился толстый и нескладный Хреноредьев.
Буба уткнулся лицом в пойло и начал захлебываться. И он бы захлебнулся, если бы новый удар не завалил и Бубу, и Хреноредьева, и бочонок на бок - это сверзился с небес Пак Хитрец.
– Однако!
– возмущенно произнес Хреноредьев. И ткнул Пака кулаком в хобот.
– Можно было и поаккуратнее, едрена!
Они выбрались из лужи.
Пак сразу же сообразил, что надо уволакивать - хоть силой уволакивать - спутников подальше от бочонка, иначе они в три минуты перепьются, и тогда всем им труба!
– А ну!
– заорал он.
И дал такого пинка под зад Бубе, что тот отлетел на два метра.
– И ты чокнулся?
– поинтересовался Хреноредьев.
– Живо отсюда!
Пак отвесил Хреноредьеву своей пудовой клешней оплеуху. У того сразу отшибло и вкус, и нюх. Бубу Пак гнал пинками до выхода из пещерки. При этом он не щадил стоявшей в ней в полном беспорядке всевозможнейшей посуды, переколотил дюжины две бутылок, банок, склянок. Хреноредьев выполз сам. Правда, он зацепился своими деревяшками за какой-то непонятный и сложный агрегат, стоявший у выхода. Но ярость Пака сделала его проворным, он сумел высвободиться.
Теперь они все втроем стояли посреди огромнейшей пещеры, какой ни одному из них сроду не доводилось видывать. Неожиданное зрелище заставило их позабыть о выяснении отношений и прочих вещах. Они стояли, разинув рты и ждали.
А зрелище заключалось в том, что посреди гигантской пещеры, на деревянном грубо сколоченном столе, посреди груды бутылей и больших банок, сидел, скрестив под собой ноги, карлик с телом восьмилетнего ребенка. Но у карлика была такая огромная голова, что непонятно было - как она удерживается на хлипкой и тонкой шее.
Карлик через толстенькую металлическую трубочку высасывал содержимое большой, двухведерной банки, стоявшей на полу у стола. Банка пустела на глазах.
Но самое странное заключалось в том, что пока карлик не закончил своего дела, ни один из вошедших так и не сумел пошевельнуться. Хотя Буба предпринимал все возможное для этого, просто рвался из собственной кожи, Хреноредьев пытался уползти назад, а Пак хотел просто поднять руку и поприветствовать сидящего. Ни у одного из них ничегошекьки не вышло стояли статуями. Стояли и молчали.
Наконец карлик оторвался от трубки.
– Пожаловали!
– сказал обиженным голосом.
– А вас сюда звали, а?!
Пак вдруг почувствовал себя виноватым. И заплакал. Буба с Хреноредьевым тоже - вздохнули с прихлипом и зарыдали.
Одноглазый карлик сурово смотрел на них. И молчал.
– Мы сюда случайно попали, - начал оправдываться Пак, шли мимо... вот и зашли!
– И куда же это вы шли?
– поинтересовался карлик.
– Куда глаза глядят, - признался Пак, - нам теперь повсюду хорошо, лишь бы не в поселке оставаться.
– А чего у вас там?
– Пожгли все! Постреляли многих!
Пак всхлипнул, утерся согнутой рукой.
– Папаньку в золу обратили! А он ведь работник был - хоть куда!
– Это точно, - подтвердил Буба с серьезным видом, - папаша Пуго у нас был передовиком!
– Трудяга!
– выдохнул Хреноредьев.
– И за что же пожгли?
– поинтересовался карлик.
– А кто их знает!
– начал скрытничать Буба.
Но Пак раскрыл карты.
– Ихних укокошили! На пустыре! Это все чудовище виновато, а нас гробят, вот какие дела!
Карлик моргнул, огромный глаз на миг затуманился.
– Так вы думаете, это месть?
– А чего ж еще, едрена колотушка!
– осмелел Хреноредьев.
– Как есть месть, самая она!
– Ошибаетесь, дорогие посельчане, - произнес карлик грустно.
– Это не месть. Мстить можно тем, кто осознанно что-то делает. А туристы вас за таковых не почитают.
– Как это?
– удивился Буба.
– А вот так! Они давно уже собирались почистить Подкуполье, этакую дезинфекцию провести. Да все откладывали... А тут причина подходящая - дескать, создались условия, угрожающие жизни здоровых членов общества. Вот и почистили!