Чудовище Боссонских топей
Шрифт:
Травяной посмотрел на меня еще более уныло, чем прежде.
— А вы уверены, Кода, что ваш Конан не потребует от нас какого-нибудь иного дара взамен этого?
— Уверен, — сказал я.
— Тогда
— Разумеется, — Вы гном? Я давно ждал этого вопроса.
— Конечно. Я пустынный гном. Вообще-то я вредитель. Отрава жизни.
Травяной посмотрел на меня словно бы свысока, хотя мы были одного роста. Ясное дело, он тоже считает, будто я «служу» Конану. Хотя мы с киммерийцем просто друзья.
Я почему-то начал оправдываться:
— Он же человек, он пропадет без меня… Травяной сочувственно кивнул.
— Люди — жуткая обуза, — проговорил он. — И толку от них нет, и бросить жалко.
И, прихрамывая, травяной удалился, унося с собой ведро, в котором весело насвистывала Лагуста.
Когда мы с Конаном собрались уходить, малышка Эрриэз крепко поцеловала меня в лоб и, не скрывая слез, погладила по затылку. Руки у нее маленькие и сильные. Хорошая девчушка. Я вдруг
Конан стоял на вырубке перед избушкой в новом плаще — подарке Гримнира. Улыбаясь, он жадно всматривался в сплошную стену леса, слегка тронутого осенью. Я видел, что мыслями он уже далеко отсюда. Потом он обернулся к Эрриэз и подумал о ней: «Милая». Замарашка переступила с ноги на ногу, стукнув о порог деревянными башмаками.
— Прощай, Эрриэз, — сказал он и зашагал к лесу.
Я еще раз посмотрел на домик, на девчонку в полосатой юбке, на огромное серое небо, распростертое над ней. Какая она маленькая, эта лесная фея. Вот такая, с пыльными волосами, с исцарапанными руками, с грустными светлыми глазами, которые так редко видят солнце.
Гримнир усадил ее себе на плечо и, невнятно пробурчав нам доброе пожелание, двинулся прочь. Скоро он скрылся в чаще леса.
— Ну, — обратился я к Конану, — теперь мы наконец можем выбраться к морскому берегу? Одному Сету известно, когда мы сядем на корабль, а я уже начинаю харкать по утрам кровью!