Чудовище и красавец (сборник)

Куно Ольга

Церемониальный молоточек безжалостно ударил по ни в чем не повинной подставке. Будто пробили в одиннадцатый раз городские часы или по мне прежде времени зазвонил колокол.

Свой приговор я выслушала с кривой улыбкой, ничего другого уже и не ожидая. Публика оживилась, большей частью довольная финалом представления, хотя я отчетливо расслышала, как охнула где-то сбоку Лилах. В голове почему-то крутилась дурацкая мысль: жаль, что этому предстоит произойти именно на главной площади. Там так уютно было кормить голубей, сидя на синей скамейке за памятником основателю города. Обида сжала сердце,

и, будто выдавленный таким образом сок, на глазах выступили слезы. Неужели они не могли найти другое место, с каким у меня не было бы приятных ассоциаций?

А еще я подумала про Брика. Как-то он отреагирует, когда завтра в десять я не появлюсь на рабочем месте? Что подумает? Ах, да, я ведь и сегодня уже не появилась. Интересно, как он к этому отнесся? Разозлился? Или ему попросту все равно? Или он все-таки расстроился, хотя бы самую малость?.. Ну, хотя бы потому, что потерял хорошего специалиста?

– До исполнения приговора обвиненная будет находиться под арестом. Прошу стражу препроводить ее к месту заключения. На этом заседание суда окончено, – отчеканил Полег, ставя в моей судьбе жирную точку.

…Или многоточие?

– Не совсем так, – раздался громкий голос с противоположной стороны зала.

Как и многие другие, я вскинула голову, инстинктивно переводя взгляд к высоким дверям. Одна из створок была теперь распахнута, и в проеме стоял не кто иной, как… мой работодатель.

Не знаю, какое чувство я испытала в тот момент. Наверное, их было так много, что слово «замешательство» станет самой точной оценкой моего душевного состояния. Я просто не знала, что чувствовать: страх перед скорым будущим, безысходность, горечь, надежду… или банальное удивление. В последнем я была не одинока. Пожалуй, эту мою реакцию разделяла большая часть аудитории. Итая Брика в городе знали, многие – в лицо, и столь неподобающее вмешательство в судебные дела с его стороны было воспринято весьма эмоционально.

– Простите, адон Брик?

Полег был подчеркнуто вежлив, но его почти сошедшиеся на переносице брови служили признаком неудовольствия.

– Я сказал, – отчетливо, как всегда спокойно и (несмотря на немалое расстояние) глядя судье в глаза, повторил художник, – что заседание еще не закончено.

Это спокойствие, такое привычное и неизменное, внезапно придало мне уверенности. Что-то в этом мире, почти рассыпавшемся прахом у моих ног, оставалось нерушимым, и это вселяло надежду даже в большей степени, чем произнесенные художником слова.

– Прошу прощения, господин оман, – в тон ему откликнулся Полег, – но, боюсь, вы слишком много на себя берете. При всем моем уважении вы не вправе определять ход судебного процесса. Тем более после того, как решение принято и должным образом озвучено.

– Сложность в том, что решение должно быть не только озвучено, но и принято должным образом, – парировал Брик, сделав акцент на слове «принято».

Судья побелел – не то от гнева, не то от напряжения. Вряд ли это мог заметить его оппонент, но я, сидевшая поблизости, заметила отлично.

– Адон Брик, вы испытываете мое терпение. По закону вы не имеете права вмешиваться в решение суда.

Отзвуки его холодного голоса маленькими ледышками отскакивали от

потолка, грозя поранить кого-нибудь из присутствующих. Акустика в Тяжебном зале была безупречная.

– Я – не имею, – без малейших колебаний согласился Брик. – Но он – да.

Художник шагнул в зал, одновременно отступая немного в сторону, чтобы позволить еще одному человеку пройти через открытые лишь наполовину двери. Вновь прибывший мужчина лет сорока был высок и широк в плечах, при этом вид имел аккуратный: одежда свежевыглажена, темные волосы тщательно причесаны.

– Алон Моран, – представился он, обращаясь в первую очередь к Полегу, но и ко всему залу тоже. – Судья первой степени, седьмой в Королевском списке.

Я видела спутника Брика впервые, но, даже если бы произнесенные слова ничего мне не сказали, достаточно было посмотреть на его изменившегося в лице коллегу. Однако я хорошо знала, что означают перечисленные им звания. Степень судьи обозначала уровень серьезности дел, по которым он вправе был выносить решения, а также территорию, в пределах которой он мог работать. К примеру, Полег со своей третьей степенью был ограничен провинцией. Первая же – высшая – степень вновь прибывшего позволяла выносить решения по сложнейшим и серьезнейшим делам в самой столице. Причем серьезнейшие дела включали в себя шпионаж и государственную измену. Список судий, на который ссылался Алон Моран, также многое значил. Люди, наделенные правом вершить суд, были перечислены в нем в порядке своей значимости. Первым в этом списке шел король, второй – королева, третьим – наследный принц. И лишь затем значились профессиональные судьи. В список регулярно вносились изменения. Судя по сказанному, на данный момент спутник Брика шел там одним из первых после членов королевской семьи.

– Р-рад вас приветствовать, – заикаясь, произнес Полег, ни малейшей радости в связи с таким вмешательством не испытывавший.

– Известно ли вам, адон Маркус Полег, что мои полномочия позволяют отменить принятое вами решение в случае, если я сочту его недостаточно компетентным?

Тон Морана был преисполнен власти, и, несмотря на то что он был существенно моложе своего коллеги, сомнений, что последний сдастся, не возникало.

– Известно, – склонил голову раскрасневшийся судья.

– Знаете ли вы, – продолжил спутник Брика, – что я имею право провести повторное рассмотрение даже закрытого дела?

– Да.

– И что в случае обнаруженных нарушений я имею право отойти от протокола и принять в ходе слушания более активное участие, чем традиционно принято для судьи? – продолжал настаивать Моран.

– Да.

Полег, окончательно униженный, отвел взгляд.

– Прекрасно, – небрежно, будто речь шла всего лишь о погоде, откликнулся Моран. После чего заявил: – В таком случае будьте любезны уступить мне свое место.

Полег сжал губы, ненадолго задержал дыхание, а затем покорно спустился с возвышения, предоставляя ирбирскому коллеге узурпировать «трон».

– А… нам что делать? – с неожиданно подобострастной улыбкой обратился к новому судье прокурор.

– Оставаться на своих местах, разумеется, – с насмешкой ответствовал Моран. – Обвинитель и защитник – непременные фигуры на любом судебном заседании.

Конец ознакомительного фрагмента.