Чудовище
Шрифт:
Изабель собралась с мыслями и торопливо продолжала:
– Это было нелегко. Прошу тебя, пойми, что мы с отцом очень любим тебя и гордимся тобой. Ничто не изменилось. Тебя ждет потрясающее замужество, ты этого заслуживаешь. Но мы хотим быть уверенными. Ты наше сокровище, и мы не допустим, чтобы про тебя ходили дурные слухи. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Луиза не понимала, но была настолько смущена и потрясена подозрениями родителей (если бы они знали правду!) по поводу ее приключений на корабле, что не имела сил переспросить.
Ее матушка неожиданно улыбнулась и сказала:
– Как бы то ни было, князь весьма снисходительно принял наши откровения. О,
Луизе только и оставалось, что слушать. Ее бросало то в жар, то в холод. Лицо девушки пылало. Она отвела глаза, несказанно униженная. И как она могла недооценивать своих родителей? Порядочные, искренние люди. Ну да. Паша тоже называл ее так, но она даже и не подумала о собственной чести, собираясь начать новую жизнь во лжи. Вот почему, вероятно, ей было так неловко от внимания и любезности князя, которые тот проявлял при каждом удобном случае. Душевное спокойствие можно обрести только с чистой совестью – мысль об этом как-то раньше не приходила ей в голову.
Тем временем матушка продолжала:
– Итак, вот что мы решили, Луиза. Для соблюдения приличий мы будем делать вид, что готовимся к свадьбе, но князь согласился на две недели увезти тебя в Грасс – так сказать, инсценировать твое бегство с возлюбленным. Ничего более приемлемого мы не придумали, но замужество, как нам кажется, самое подходящее, что можно пожелать такой юной, э-э-э, такой девушке, как ты. – Голос ее пресекся. – Я очень надеялась, что у тебя будет роскошная свадьба, но… – Она подавленно умолкла.
Луиза не знала, что и сказать, куда спрятать глаза. В течение минуты они обе не проронили ни слова.
Конечно, роскошная свадьба нужна прежде всего ее матери. Самой Луизе было все равно. И все же она чувствовала себя ужасно, лишив мать того, что было предметом ее мечтаний с тех пор, как Луиза стала понимать, что означают слова «великосветская свадьба». Когда Луиза была еще совсем ребенком, родители в шутку говорили ей, что выдадут ее замуж за какого-нибудь князя. Невероятно, но их мечта сбывалась.
Ее матушка продолжала:
– Конечно, если ты этого хочешь. Ты согласна?
К чему спрашивать? Луиза кивнула. Она встретилась с матерью взглядом и выдавила:
– Мама, прости меня за все неприятности, которые я вам причинила. Мне так жаль.
Матушка взяла ее под руку и повернула обратно.
– Я знаю, дорогая моя. Не волнуйся. – Они с Луизой медленно пошли вдоль берега, усеянного мелкой галькой. – Все будет замечательно. Мы с твоим отцом поживем здесь немного, пока не убедимся, что ты устроилась и счастлива.
Луиза прикусила губу.
– Мама, я в состоянии сама о себе позаботиться. Мать покосилась на нее и продолжала идти как ни в чем не бывало.
Луиза остановилась и дернула ее за руку.
– Нет, ты не поняла. Вы с папой можете уехать, когда сочтете нужным. Я сожалею, если чем-то расстроила вас или обидела, но это моя жизнь. И я должна справиться со всем сама.
Мать пристально посмотрела ей в лицо, и глаза ее заблестели. Две слезинки показались в уголках глаз и потекли по щекам.
– О, моя дорогая, – промолвила она. – Позволь мне еще немного побыть твоей заботливой матерью. Я не готова так быстро расстаться с тобой. – Она шмыгнула носом и спросила с горькой прямотой: – Неужели тебе не терпится покинуть нас?
– Нет, это не так, – возразила Луиза. Она сжала в объятиях женщину, которая обнимала ее тысячу раз. – Конечно, нет. – Она погладила мать
Когда они вновь поднялись вверх по каменной лестнице и пошли по лужайке, Изабель Вандермеер снова повеселела.
– Это все твое, моя лапочка, – повторяла она. – Все здесь теперь твое.
Она указывала на новый трехэтажный особняк из белого камня, возвышавшийся на холме, который насчитывал сорок пять комнат со всеми современными удобствами. Он был построен всего четыре года назад и занимал три акра побережья, где были самые дорогие на континенте земельные участки.
Но у Луизы уже имелось все, что она хотела иметь, богатства жениха ее не прельщали. Было, впрочем, кое-что, чего ей отчаянно не хватало. Пережив на пляже бурю эмоций – смущение, горечь, стыд, – она теперь вдохнула воздух свободы, пряный, терпкий, как смешанный запах тимьяна, розмарина и дикой лаванды, растущих на холмах. По коже ее побежали мурашки – с такой силой она вдруг ощутила пробуждавшуюся в ней независимость замужней женщины, чей муж благороден и снисходителен. А князь непременно будет снисходителен к ней. Луиза поняла это с первых минут знакомства с ним. А теперь, когда он, зная все, тем не менее решил на ней жениться, милостивым кивком отпустив ей все прегрешения, она была в этом абсолютно уверена.
Две недели пролетели незаметно. У князя были дела в Грассе. Он уехал туда на три дня, потом вернулся. Тем не менее Шарль нашел время для ухаживания, так сказать, на публике. Один раз они плавали на яхте. Ездили верхом на побережье близ Антиба. Д'Аркур свозил ее в самые фешенебельные игорные дома Ниццы, затем в Монте-Карло, где показал ей крупнейшие казино – вероятно, чтобы проверить ее склонность к азартным играм. В казино Луизе не понравилось. В играх не требовалось особенного мастерства, а шансы на выигрыш были слишком малы. Она выиграла немного денег. Князь, похоже, был доволен проверкой. Затем они отправились обедать к его сестре.
Луиза и князь, казалось, неплохо ладили. Он был очень приятным в общении человеком. Кроме того, как уже заверяли ее родители, был умен и прекрасно образован. Словом, д'Аркур был для нее подходящей партией. За эти недели между ними ни разу не случилось ни одной размолвки, кроме разве что небольшого недоразумения во время поездки на природу.
Как только они выехали на окраину Ниццы, Шарль остановил двуколку в оливковой роще и попытался поцеловать Луизу, однако та, резко отпрянув, чуть не вывалилась из экипажа. Преодолев обоюдную неловкость, они рассмеялись. Луиза несколько разочаровалась в себе, поскольку все эти дни готовилась к подобному моменту. Но как, спрашивается, могла она предугадать собственную реакцию, когда к ней склонилось это странное, обезображенное лицо? И его сильная рука крепко обвилась вокруг ее талии? Она терпела, пока его рот не приблизился к ее губам, а потом в ужасе задергалась, вырываясь из его объятий, словно пугливая лошадка, заартачившаяся перед прыжком. Когда они поженятся, все будет по-другому, заверила она его, ей нужно привыкнуть к мысли о физической близости. (Дело, конечно, в другом – всю прелесть физической близости с мужчиной она ощутила во время плавания через Атлантику.) Но князь отнесся к ее заявлению на редкость терпимо и снисходительно. Ну разумеется, он подождет.