Чудовищная работа
Шрифт:
— Букет с собой возьми, ей будет приятно.
Я взял букет, который всё это время лежал рядом со мной на скамейке, и последовал за парнем, строя разные догадки о местонахождении девушки. Увидев, что мы сворачиваем к клинике, мои недоумения возросли многократно.
— Куда мы идём?
Матвей всю дорогу сохранял молчание, но на этот вопрос решил ответить:
— Мы успеваем. Посетителей пускают до девяти вечера.
— В смысле? Что с ней произошло?
Я встал перед ним и схватил его за грудки.
— Я сказал, с ней всё нормально. Увидишь, поймёшь. Не психуй раньше времени.
Мы вошли в холл клиники. Матвей где-то раздобыл белые халаты и дал один мне. Я понял лишь, что с Марией что-то случилось, и она находится здесь. В этом заведении. И она не виновата, что не смогла прийти на свидание.
«Она пострадала? Попала в аварию? Или что?»
Я нервничал всё больше, изводя себя разными подозрениями. Наконец, мы поднялись на лифте на третий этаж и остановились у одной из палат.
— Она тут. Заходи первый.
Я не знал, что увижу, когда открою дверь, и потому в тот момент решимость меня покинула. Матвей сам толкнул дверь.
Я сделал неуверенный шаг.
В просторной, светлой палате находилась кровать, а на ней, укрытая белым больничным одеялом и окружённая пикающим медицинским оборудованием, лежала знакомая мне девушка с очень бледным лицом, наполовину закрытым кислородной маской.
— Ма… рия? Что с ней?
Я обернулся к сопровождающему в ожидании ответа.
— Кома. Уже три месяца как. Состояние стабильное, удовлетворительное.
— Но я же вчера… — от потрясения я потерял способность говорить.
— Да, ты вчера был с ней на свидании. И я видел, как ты беседовал с ней. — Матвей достал из кармана ветровки телефон и открыл видеофайл, поднеся к моим глазам. — Я заснял, посмотри.
То, что я увидел, потрясло меня до глубины души. За столом я сидел… один! И посетители кафе с подозрением поглядывали в мою сторону, озадаченные моим странным поведением. Ведь я разговаривал с кем–то. Как же пугающе странно выглядела эта сцена.
— Когда ты назвал её имя, я понял, о ком идёт речь.
— Но она же… — возвратив телефон, растерянно вымолвил я.
— Призраки иногда умеют уплотнять своей эфирное тело. Вероятно, состояние, в котором она сейчас находится, не воспринималось в тот момент как сон. Она уверена, что живёт и встретила тебя. Я думаю, ваши чувства взаимны.
— Но она приходила на работу, сказала, что сама вымоет защитный круг…
— Придёшь на работу, посмотри, удалось ли ей это сделать.
— И что мне теперь делать?
Внутри меня полноводной рекой разливалось отчаяние.
«Всё не так и всё не то,
Когда твоя девушка больна…»
Слова Виктора Цоя в одной из песен ярко характеризовали моё душевное состояние.
— Для начала успокойся и поставь цветы в воду, — предложил
Когда я выполнил его распоряжение, он пододвинул к кровати стул.
— Теперь ты можешь навещать её и разговаривай с ней. Говорят, те, кто в коме, могут слышать. Я уверен, твоё присутствие поможет ей вернуться к жизни.
— Это ведь вампир довёл её до комы? — поинтересовался я, всматриваясь в бледное лицо.
— Да, а ещё она увидела, как вурдалак задрал помощника. Не выдержала стресса и решила совершить самоубийство. Спасти её успели, а вот к жизни вернуть, возможно, сможешь ты. И… я пойду, — Матвей положил руку мне на плечо. — Не задерживайся, скоро твоя смена.
Парень вскоре оставил меня наедине с Марией. Я долго молчал, сидя перед ней, не в силах подобрать подходящие слова. Только смотрел, улавливая её слабое дыхание. Мне было тяжело видеть девушку в таком состоянии, сердце сжималось до боли. В голове мелькал её вчерашний образ: улыбчивая, смущающаяся при каждом моём взгляде девушка с красивыми серыми глазами.
— Привет, — тихо неуверенным тоном выдавил я. — Ты не пришла сегодня на свидание… Понимаю, не смогла. Красилась, наверно, долго или помаду потеряла, — к моим глазам подступили слёзы. — Я цветы тебе принёс. Почти такие же как вчера. Ну помнишь, розы с ромашками и листок папоротника. Ты ещё сказала, что он так мило смотрится в букете… Мне показалось, они тебе понравились. Почему ты не сказала, что находишься в больнице? Я бы с утра к тебе пришёл, — я осторожно взял Марию за руку и принялся поглаживать. К её пальцам были прицеплены какие–то прищепки с проводами, они казались лишними, хотелось содрать их, но я удержал в себе этот порыв.
У Марии были длинные тонкие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.
— Ты наверно боялась, что я тебя брошу. Поверь, я не брошу. Я буду приходить к тебе каждый день и рассказывать, как сражаюсь со всякой нечистью. Ведь ты же слышишь меня?
И словно в ответ её указательный палец дёрнулся, но я–то знал, что подёргивание конечностей, пальцев и век вполне возможны и это не признак того, что она выходит из комы. Иначе бы давно набежали врачи, получив сигнал с оборудования об изменении её состояния.
— Я завтра тебе расскажу, как расправился с ведьмой. Нет, сегодня не могу. Хочу, чтобы ты ждала меня. Обещаю, это очень интересная история. А ещё я расколдовал Алексея. Всё завтра, хорошо?
Я склонился и поцеловал её холодную руку.
— Мне пора возвращаться на работу. Ещё два дня, и я свободен. У нас всё будет хорошо, обещаю.
Я нехотя поднялся. Время действительно поджимало. Опаздывать не хотелось.
Уходил я из её палаты с упавшим сердцем. Глаза пощипывало от слёз. Я зажмурился, закрыв лицо рукой. Проходящий мимо человек обратился ко мне с вопросом: