Чудовищные сны разума (сборник)
Шрифт:
После услышанного голова у Измайлова пошла кругом. Такого поворота событий он просто не ожидал. Наконец-то его талант заметили и по достоинству оценили! И ведь не кто иной, как уважаемые люди из мира кино! Несколько дней он словно летал на крыльях, с нетерпением дожидаясь возвращения своего друга. Когда тот вернулся, они вдвоем принялись обсуждать планы по дальнейшему проталкиванию романа Игоря и съемкам фильма по его сценарию. Оба киношника, владевшие независимой киностудией «Альтаир» при Мосфильме, изъявили желание запустить фильм в производство в ближайшее время. Рустэм, загоревшийся идеей стать кинопродюсером, решил всё взять в свои руки – выбить в банке кредит и профинансировать съемки.
Целыми днями Игорь торчал в его офисе – арендуемой им небольшой комнатке, расположенной в здании бывшего райкома ВЛКСМ. Он ушел из фирмы, в которой до этого работал,
После теплой дружеской встречи в гостинице, они вчетвером отправились осматривать достопримечательности города. Гости оказались довольно простыми в общении. Игоря приятно удивил тот интерес, с которым москвичи относились буквально ко всему – архитектуре, планировке и благоустройству города, ассортименту в магазинах, ценам на товары и продукты, наличию экологических проблем и самоуправству местной власти. Они посетили все крупные книжные магазины, не обойдя своим вниманием и городские рынки. Рустэм возил их повсюду на своей малиновой «пятерке».
Так пролетели три дня. На четвертые сутки, когда те собрались в обратный путь, а точнее в полет, в гостиничном номере состоялся серьезный разговор. Режиссер, который изъявил желание взяться за съемки мистического боевика по роману Игоря, его звали Олег Мурашов, объяснил им с Рустэмом механизм и специфику кинопроизводства. Простым это выглядело лишь в их дилетантском представлении, на деле все оказалось гораздо сложнее. Для того чтобы запуститься с производством фильма, помимо бумажной волокиты и финансовых вопросов, нужно было решить массу организационных моментов – закупить пленку, подыскать соответствующий реквизит и декорации, договориться с киностудиями и решить вопрос с павильонами и съемками «на натуре», отобрать актеров на роли первого и второго планов, утвердить съемочную группу – оператора, всевозможных помощников и ассистентов, светотехника, пиротехника, художника и гримеров, переговорить с каскадерами и многое другое.
На первый взгляд ему, неопытному новичку в подобных вопросах, показалось, что разобраться со всей этой кутерьмой раньше, чем за полгода не удастся. Между тем бывалые киношники нацелились начать съемки уже через полтора-два месяца. Мурашов сказал, что отдаст рукопись профессиональному киносценаристу, чтобы тот обработал роман и переложил его в киновариант, на основе которого, в свою очередь, пишется режиссерский сценарий. Одним словом, радужных планов с обеих сторон было хоть отбавляй.
Москвичи отбыли в столицу, его друг, а теперь и продюсер, Рустэм занялся пробиванием в банке кредита, а он – автор романа и идеи, вокруг которого всё и завертелось, принялся ждать момента, когда их дерзкий проект покорения вершин шоу-бизнеса сдвинется с места и, набирая скорость, помчится вперед, к победе и успеху, уже не в состоянии остановиться и дать задний ход. Еще немного и он, Игорь Измайлов, никому неизвестный провинциальный сочинитель, с Божьей помощью прославится, став профессионалом и своим среди небожителей российского литературного и киношного Парнаса. А там, глядишь – после московского кинофестиваля фильм повезут в Канны, а оттуда рукой подать до церемонии награждения «Оскаром»!
Он жаждал славы, успеха, богатства, любви женщин – прямо классический набор по Фрейду. Успех и был мерилом счастья. А счастье было так близко, только рукой подать. Но до него в тот раз он так и не дотянулся. Всё началось с мелких недоразумений и незначительных поначалу сложностей. Незаметно, исподволь дело стопорилось. Вроде бы уж и смету составили, и кинопленку закупили, и с Ялтинской киностудией договорились – там было дешевле снимать. И все же начало съемок, непосредственной работы по созданию фильма всё время отодвигалось. Решение – судьбоносное для молодого писателя – они приняли в мае, а тут уже и август наступил, истекали сроки, уложившись в которые, они бы подоспели с готовым фильмом к зимнему кинофестивалю.
Не лучше дела обстояли и с выходом книги. Рустэм оплатил
Через месяц, ясным сентябрьским деньком его вызвал к себе в офис Рустэм и ошарашил неприятной вестью. Они с режиссером решили его роман пока не экранизировать, отложив до лучших времен, а запустить в производство другую картину по сценарию того профессионального киносценариста. Рустэм утешал Игоря, что тем самым они заработают денег и создадут себе имя на проверенном, так сказать, материале, а уж потом…
Словно целый мир перевернулся для Измайлова, такого потрясения он, наивная душа, пожалуй, еще не испытывал. Выслушав своего продюсера, он лишь молча кивнул и поспешил уйти. Сказать, что он возвращался домой в самом дурном расположении духа, значит не сказать ничего. Он был убит, все его надежды рухнули. Каким-то шестым чувством он догадывался, что на этом всё закончилось, что никаких съемок в будущем году не будет, как не будет издан и его роман. Рассудок бунтовал против этой жестокой и простой правды, не допуская ее в сознание, но, тем не менее, правда от этого совершенно не изменялась и никуда не исчезала. Сознание хотело надеяться, тешилось иллюзиями, обманывая самое себя – так устроен человеческий разум. И всё же он принял для себя простую мысль, что это – финиш, конец всем его чаяниям. Он так и не состоялся как писатель, как творец и профессионал!
Придя домой, он горько разрыдался. Принятое его другом – теперь бывшим – решение, он посчитал предательством. Тот так и не перечислил деньги на издание книги, и это дело также тихо умерло, как и светлая мечта о фильме. И столь многое он ранее поставил на кон, что теперь не мог примириться с мыслью о провале. Любой человек нелегко переносит крах своих чаяний, а уж писатель, художник – натура рефлектирующая – вдвойне тяжелее.
Конечно, по большому счету все было не столь трагично, но Измайлов чувствовал себя полностью раздавленным и уязвленным.
Время шло. Рустэм так и не запустился со съемками, вообще ни с какими. Когда подошел срок возврата кредита с процентами, он вообще куда-то сбежал, скрылся – ищи его теперь свищи.
«Авантюрист, – скрежетал зубами в бессильной ярости Измайлов, – прохвост, проходимец! Жалкое ничтожество, подлая душонка!»
Я вместе со своим режиссером Лёшей нахожусь у клиента. Мы вдвоем снимаем ему ролик. Я сижу в комнате вместе с секретаршей директора (директор Пороховщиков – молодой, простой в общении, работящий, этакий работяга, рубаха-парень) и бухгалтером (его сестрой Людмилой). Бухгалтер жалуется на какие-то свои проблемы. Я говорю им, что вот, мол, у нас, как рекламщиков, имеются клиенты настолько неприятные, что и работать с ними противно, а есть директора очень хорошие и их персонал – в особенности, если это их родственники (намек на Людмилу). Затем Пороховщиков выходит, вроде бы рассчитывается с нами и мы вчетвером (я, Лёша, Пороховщиков и Людмила) садимся в его машину (Москвич-41) и едем по улице-проезду вдоль Проспекта до магазина «Спорт». «Ловим» по пути сотрудницу – некрасивую женщину средних лет. Затем входим в магазин. Выясняется, что нужно доснять кадры там, хотя мы думали, что все отсняли и можем быть свободны. Мы настраиваем с Лёшей камеру, ищем нужные ракурсы. В один из моментов Лёша предлагает мне посмотреть, как отражаются в зеркале ботинки – какие из них лучше взять – черные с рифленой подошвой (приоритет) или коричневые с гладкой (более старые и некрасивые). По мне так хоть те, хоть эти (тем более что старые – это мои), но Лёша склоняется к новым. Пороховщиков говорит кому-то (то ли своим замам, то ли деловым партнерам), что вот, мол, ребята сейчас отснимут тут кадры для рекламного ролика.