Чудозавр
Шрифт:
— Уходи прочь, девчонка! — крикнул Ричард сердито. — Убирайся домой сейчас же!
— Вам лучше не иметь с ним никакого дела, — продолжала неукротимая Антея. — Он сам не знает, что он такое. Он совсем не то, что вы о нем думаете.
— Что вы хотите сказать? — спросила девушка, в то время как Ричард безуспешно старался оттолкнуть от себя Антею.
Остальные помогали ей изо всех сил, и она держалась твердо, как скала.
— Попробуйте только взять его с собой и вы скоро сами поймете, что я хочу сказать, — отвечала Антея. — Как вам понравится, если вдруг рядом с вами
Девушка побледнела.
— Кто эти странные дети? — спросила она у Ричарда.
— Не знаю, — ответил он, покраснев.
— Ягненок! Как ты можешь это говорить! — закричала Джейн. — Ты же отлично знаешь, кто мы. Видите ли, — объяснила она девушке, которая теперь дрожащими руками поворачивала велосипед к воротам, — мы его старшие сестры и братья, и нам поручила мама за ним смотреть. Мы должны до захода солнца увести его домой, а то уж я не знаю, что с нами и будет. Он, как бы вам это сказать, ну, как будто околдован, вы понимаете?
Ягненок (то есть Ричард) несколько раз пытался прервать поток красноречия Джейн. Но Кирилл и Роберт крепко цеплялись за его ноги, а в таком положении где уж тут было что-нибудь объяснять!
Девушка, вскочив на велосипед, поспешно поехала прочь и, вернувшись домой, взволновала всех своих родственников рассказом, как она спасалась от целой семьи сумасшедших. «У младшей девочки глаза были совсем безумные, — говорила она. — Не понимаю, как это им позволяют бродить на свободе!»
А Кирилл в это же время отчитывал Ягненка:
— Ричард, братец-кролик, должно быть, у тебя был сегодня солнечный удар или что-то в этом роде. Ну, что за вздор рассказывал ты этой барышне? Ведь если я тебе потом, ну, хоть завтра утром, все это повторю, так ты и сам ничего не поймешь. Положись уж на меня, дружище, и пойдем домой. А если утром тебе будет не лучше, то скажем молочнику, чтобы он пригласил к нам доктора.
Бедный взрослый Ягненок, по-видимому, был слишком поражен всем случившимся и потому ничего не возразил.
— Если вы все помешались, — отвечал он растерянно, — то, конечно, прежде всего я должен отвести вас домой. Только не думайте, что я об этом забуду, завтра утром я еще с вами поговорю.
— Да, да, Ягненочек! — обрадовалась Антея. — Завтра утром мы поговорим, только совсем не о том, о чем ты теперь думаешь.
Ей уже чудился нежный и ласковый голосок маленького Ягненка, бормочущий: «Моя Панти! Хочу Панти на ручки!» И как этот милый лепет был не похож на грубый и какой-то неестественный голос большого Ричарда!
— Пойдемте же скорее домой, ради Бога! — продолжала Антея. — Завтра утром ты нам скажешь все, что хочешь! (Если только сможешь, — прибавила она шепотом.)
Невесело компания шла домой. Пока Антея разговаривала, Роберт опять пустил в ход булавку и снова успел проколоть шины в нескольких местах, и Ричарду казалось, что завтра опять чуть не целый день ему придется возиться с починкой велосипеда.
Когда дети подошли к Белому дому, солнце только что начинало прятаться за горизонт; четверо старших охотно замешкались бы на лугу, пока закат не обратит взрослого Ягненка в прежнего
Вы помните, конечно, что по особой милости Псаммиада, прислуга никогда не должна была замечать всех чудес и перемен, происходящих с детьми. Поэтому Марта увидела только давно знакомую ей компанию, то есть четверых старших детей и с ними Ягненка, ковылявшего на своих толстых ножках возле Антеи. Марта тотчас же подбежала к нему и взяла его на руки, приговаривая:
— Пойди к своей Марте, красавчик мой, утеночек мой маленький! Взрослый Ягненок, принялся неистово барахтаться в объятиях Марты, крайнее удивление и досада отразились на его лице. Но справиться с Мартой было не так-то просто. Нежно прижимая к себе Ягненка и называя его разными ласковыми именами, потащила она его домой. Никогда дети не забудут этой картины: молодой человек в изящном фланелевом костюме, с бледно-зеленым галстуком и с темными усиками беспомощно барахтался в сильных руках Марты, уговаривавшей его быть умным мальчиком, которому она даст сейчас манной кашки!
По счастью, солнце закатилось как раз в то время, когда Марта была уже на пороге, и в дом она внесла уже настоящего полусонного двухлетнего Ягненка. Взрослый Ягненок исчез навеки (вместе с ним, к сожалению, исчез и велосипед).
— Конечно, навеки, — сказал Кирилл, — потому что, когда наш настоящий Ягненок немножко подрастет, мы станем его хорошенько муштровать для его же собственной пользы, пусть он вырастет не таким противным, как тот, сегодняшний.
— Если я только смогу помешать, то никогда и никто из вас его муштровать не посмеет, — твердо возразила Антея.
— Его нужно воспитывать ласкою, — сказала Джейн.
— Видите ли, — вмешался Роберт, — если он станет расти понемногу, как все, растут, тогда у него еще будет много, много времени, чтобы сделаться хорошим. Сегодня он был потому такой противный, что вырос вдруг, сразу. И поумнеть ему было некогда. Но мы его исправим…
— И совсем ему не надо исправляться, — заступилась Антея, услышав, как в соседней комнате Ягненок бормотал те самые слова, что чудились ей сегодня вечером: «Моя Панти… Хочу Панти на ручки!».
Глава десятая
ИНДЕЙЦЫ
Вероятно, день оказался б более удачливым, если б Кирилл не читал книжки «Последний из могикан». Эта повесть сильно занимала его во время завтрака, и, налив себе третью чашку чаю, он мечтательно сказал: «Хорошо было бы, если б в Англии жили краснокожие — не большие, конечно, а маленькие… ну, такие, чтобы нам можно было с ними сражаться».
Другие отнеслись к этим словам вполне равнодушно и никто в ту минуту не придал им никакого значения. Но вот спустя часа полтора дети пришли к Чудозавру попросить, чтобы он дал им сто фунтов стерлингов серебром и чтобы все монеты были с головой королевы Виктории: это желание сообща было признано вполне разумным и полезным. Но тут совершенно неожиданно для себя дети открыли, что опять влипли в какую-то неприятную историю.