Чума в Бедрограде

Альфина и Корнел

— Для сохранения душевного равновесия.

— Вы готовы нас выслушать?

— И быть нам благодарны? — сделали они паузу для ответа. Видимо, за неё тоже следует быть благодарным.

— Я весь ваш, — смиренно отдался произволу судьбы Гуанако.

Охрович и Краснокаменный, конечно же, остроумно пошутили в ответ:

— Если бы не чрезвычайные обстоятельства, вы бы горько пожалели об этих словах.

— Мы давно нуждаемся в покорном рабе для действительно важных дел.

—

Мы не хотим упустить возможность заполучить столь именитого раба.

— Мы бы именовали вас исключительно «Сергей Корнеевич» и на вы.

— Лучше «Серёжа», если, конечно, Габриэль Евгеньевич не купил авторское право на такое именование вас.

— Но мы этого никогда не узнаем.

— Потому что Габриэль Евгеньевич бежал в Афстралию, а у нас чрезвычайная ситуация.

— И с вашим рабством у нас, к несчастью, придётся повременить.

Гуанако закурил посреди истфаковского коридора. Не то чтобы он делал это впервые в жизни, но радость оставалась всё такой же пронзительной.

— Сергей Корнеевич, скажите честно.

— Вы уже продались в рабство Порту за университетские долги?

Гуанако не нашёл сразу правильных слов, чтобы охарактеризовать ситуацию с Портом (банальное «блядство» звучало бы слишком бледно), но, по всей видимости, с характеристикой прекрасно справились его мимические мышцы.

Охрович и Краснокаменный кивнули, декларируя тем самым свою осведомлённость в портовых делах, и сразу перешли к главному:

— Мы знаем, как выплатить Порту долги.

— Не все долги, все долги ужасающе масштабны.

— Но хоть какую-то часть.

— И совсем скоро.

— В пределах нескольких дней.

— Это ведь улучшит положение?

— В некоторой степени, — подтвердил Гуанако. Как улучшить положение целиком и полностью, он просто старался пока не думать.

Порт — слишком дом, слишком слабое место, слишком сильная гуанаковская привязанность, чтобы думать о нём было просто. Ну нахуй.

Охрович и Краснокаменный неодобрительно покачали головами:

— Где же ваш обычный дебильный оптимизм?

— Вера в лучшее?

— Уверенность в своих силах?

— Лучше «дебильная самоуверенность»!

— Вера в своих родных дебилов!

— Вы нам сегодня не нравитесь, Сергей Корнеевич.

— Вы удручающе серьёзны, вы нас разочаровываете.

— Мы боимся заразиться серьёзностью.

— Все нынче чем-то заражаются, это модно.

— Но мы-то не можем следовать моде.

— Мы дали жесточайший обет нонконформизма.

— Не подводите нас.

— Не ходите ничего взрывать с такой рожей.

— Бомба испугается и не сработает.

— Часовой механизм нежен, он не терпит серьёзных рож.

— Как и мы.

Гуанако понял, понял-уже-блядь

рекомендацию относительно серьёзности!

Охрович и Краснокаменный — ходячая психическая атака, за ними собственных мыслей не услышишь. Даже если таковые есть.

— Вы собирались рассказать, откуда думаете возвращать долги, — напомнил Гуанако и попытался скорчить предельно дебильную рожу.

— Вы что-то путаете.

— Мы такого не обещали.

— Мы собирались только известить вас о наличии денежных источников.

— Мы же не можем сознаться вам, что поддались порочной слабости.

— Последовали примеру Бедроградской гэбни, превращающей канализационное дерьмо в питьевую воду.

— И начали превращать дерьмо в деньги.

— Метафорически выражаясь.

— На деле мы просто торгуем дерьмом.

— Фасуем ночи напролёт и продаем.

— И хорошо берут, надо сказать.

— Отрывают с руками.

— В городе беспорядки — драки в очередях за дерьмом.

— Хуйня, — вклинился Гуанако, — если б кто-то взялся продавать дерьмо, я бы первый об этом узнал. И первый бы побежал доставать пару мешков для Димы. У него с дерьмом особые отношения, сами знаете. Поэтому либо выкладывайте, что вы задумали на самом деле, либо пиздуйте отсюда, у меня всё ещё разговор к Ройшу.

Охрович и Краснокаменный на это поморщились форменным Ройшем, но выёбываться не стали:

— Вы правы, мы опасаемся продавать зачумлённое дерьмо.

— Чума и так у всех на слуху, а нам не требуется дешёвая популярность.

— Дорогое дерьмо мы начнём продавать, когда чума закончится.

— А пока мы пошли к финансовому благополучию более извилистым путём.

— Мы превращаем в деньги благодарность.

— Благодарность вам, Сергей Корнеевич.

— Мы просто подумали, что версия с дерьмом вам приглянётся больше.

— Но вы вынудили нас озвучить страшную правду.

— И мы её уже почти озвучили.

— Сейчас озвучим до конца.

— Прямо сейчас.

— Сию секунду.

— Незамедлительно.

— Не растрачивая попусту слова.

— И минуты.

— Не ломаясь для приличия.

— Не отвлекаясь на неприличное.

— Вообще ни на что не отвлекаясь.

— Не рассеивая внимание заинтересованного слушателя.

— Скажем правду в лоб.

— Лоб не оценит, но мы всё равно скажем.

Охрович и Краснокаменный подержали немного драматическую паузу, чтоб Гуанако мог за это время окончательно свихнуться от количества пришедших ему на ум вариантов разнообразной самоокупающейся благодарности, но долго измываться не стали — лишней-то пары часов в запасе ни у кого нет.