Чума заклинаний
Шрифт:
Рейдон соскользнул по грубой поверхности булыжника, пока не оказался снова в сидячем положении. В его ушах звучал зарождающийся гул.
Путеводная Звезда продолжал говорить.
– Когда Мистра погибла, расплелись многие нити. Многие признают, что смерть богини затронула и без того нестабильные участки дикой магии. Но в прошлом, когда погибла предыдущая богиня магии, Волшебной Чумы не произошло. Я считаю, что в чудовищность последовавших событий внесли свою лепту и другие факторы. Я считаю, что бегство Предателя, зловещим образом случившееся почти одновременно с убийством Мистры,
Рейдон слышал слова, но их значение не отвлекало его от воспоминаний о том, как Эйлин играла во дворе с кучей домашних городских котов.
Голос голема продолжал гудеть.
– С другой стороны, так и не произошло возникновения Господства Аболетов, катастрофы, которой Хранители Символа боялись больше всего. Возможно, мы ошибались, предполагая, что Господство вернётся немедленно. Возможно, Волшебная Чума была ключевым ингредиентом, необходимым, чтобы изменить реальность и допустить возвращение древних аболетов. Возможно, год Синего Пламени был таким свирепым, что разбудил дремавшие прежде реликтовые измерения...
– Рейдон, ты слушаешь?
– спросил Путеводная Звезда.
Монах следовал за Эйлин ещё через несколько счастливых воспоминаний — путь, который завершился у глиняного надгробья с одиноким именем его дочери.
– Оставь меня, Путеводная Звезда, - отозвался он.
– Я скорблю.
Других слов не последовало. Рейдон остался наедине со своей потерей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Год Тайны (1396 ЛД)
«Зелёная сирена» в море Павших Звёзд
Яфет не понимал, в какие инфантильные игры играет Берун.
Сквозь иллюминатор в захламленную каюту колдуна сочился водянистый свет. Рядом с ним на койке валялась потрёпанная дорожная сумка. Вещи Яфета лежали разбросанными вокруг. Пустые пузырьки, эликсиры, эссенции того и этого и прочие инструменты усеяли смятую простынь. Напротив койки стоял большой дорожный сундук, занимающий большую часть пола в каюте. Яфет приказал отнести его из трюма к себе в комнату, заявив, что сундук принадлежит ему. Сбоку сундука виднелся герб Мархана.
Никто не связал «нападение призрака» со здоровенным предметом багажа, который стоял сейчас перед ним.
Никто, кроме Яфета. Случившуюся несколькими часами ранее стычку он наблюдал сквозь туманную пелену, но это было нормально для прогулки по багровой дороге. Именно эта отстранённость от реальности увеличивала чувствительность путешественника к сверхъестественным и призрачным феноменам. Поэтому он и увидел сумрачную фигуру, поднимавшуюся из трюма. Он наблюдал, как призрака сразила боевая волшебница капитана Фостера.
Когда привидение съёжилось под волшебной атакой Серены, его расширенное восприятие заметило искру синего
Когда переполох, допросы и жаркие препирательства напуганной команды прекратились, Яфет спустился в трюм, чтобы посмотреть, в какой сундук сбежала искра.
Сундук оказался собственностью Перевозок Мархана.
Берун нанял Яфета для помощи капитану и сбора сведений о предприятии Фостера, чтобы убедиться, что пират не слишком сильно обманывает Беруна. Очевидно, лорд Мархана послал вместе с ним второго шпиона, который должен был следить уже за самим Яфетом.
Как ни странно, шпионом, которого выбрал Берун, была его собственная сестра.
Колдун смотрел в открытый сундук на расслабленные и гладкие черты спящей девушки, устроившейся среди одежды и бурдюков с водой. Вместе с ней в сундуке валялись куски пищи и другой мусор — судя по всему, она находилась внутри уже несколько дней.
Яфет никогда бы не подумал, что у девушки... как там её звали? Ануша! Яфет никогда бы не подумал, что Ануша обладает подходящим характером, чтобы стать шпионом. Это казалось невозможным, однако он не мог отрицать очевидное: Ануша обладала теми же очертаниями, что и тёмный пылающий силуэт, который он видел уже трижды, в последний раз — совсем недавно, когда Серена каким-то образом развоплотила грозного призрака. Если Ануша была его источником, Яфет полагал редкой удачей, что она уцелела после магической отдачи. С другой стороны, она могла пострадать ментально, и Яфет не смог бы об этом узнать; он не сумел разбудить девушку, громко называя её по имени или тряхнув за плечо.
В последние несколько лет колдун иногда замечал её в особняке Мархана, но особого внимания не обращал. В последнее время он заметил, что она начала одеваться как женщина, а не как ребёнок. Да и почему нет? Она выросла. Если подумать, ей должно быть не меньше двадцати. Взрослая женщина, как бы к ней не относился Берун. Задумавшись об этом, Яфет решил, что ей не позволяли получить права и обязанности настоящего взрослого, как часто случалось с детьми богатых родителей. Родись Ануша в таких же обстоятельствах, что большинство жителей Фаэруна, она бы уже занималась избранным ремеслом, а может даже была бы замужем и заботилась о собственных детях.
– Ануша, проснись!
– сказал Яфет. Девушка легонько шевельнулась, но не открыла глаза.
Она совсем не была непривлекательной. Теперь, задумавшись об этом, колдун вспомнил, что девушка предпринимала несколько неловких попыток вовлечь его в разговор. Он всегда сразу же прерывал такие поползновения. Колдуну был настолько неприятен Берун, что он инстинктивно сторонился любых взаимодействий с младшей сестрой лорда Мархана.
Когда Яфет вообще про неё вспоминал, он считал её просто одинокой девушкой, которая заслуживает сочувствия из-за своей изоляции. Оказалось, что он ошибался. Её очевидная роль в особняке Мархана, по всей видимости, была затейливой личиной, призванной убедить всех, кто вёл дела с Беруном, в безвредности Ануши.