Чумная

Иванов Иван

— Где мы? — Спрашиваю, не удивляясь, и понимая, что это или сон, или какое-то временное помутнение.

— Какая разница? — Отвечает она: — Главное, что у нас есть возможно и время поговорить, Слава.

— И что дальше? — Не понимаю я.

— Ты сделал что должен был, но это не всё, есть еще сотни этих монстров-алтарей. Гномы и правда придумали лекарство от чумы, только лечит оно временно, но его эффективность не падает, как у заклинаний. — Поясняет она.

— Ты предлагаешь мне уничтожить остальные? —

Спрашиваю.

— Нет, я предлагаю тебе выбираться оттуда, и передать то, что увидел всем — королю, шаманам орков, эльфийскому лесу, и в халифат. — Говорит она.

— Но люди! — Возражаю я.

— Ты не сможешь их вытащить, ты же видел в каком они состоянии, не факт, что ты сам выберешься, даже с моей помощью. — Отвечает она.

— А ты поможешь? — С подозрением спрашиваю.

— Не только я, все. — Говорит она.

— Я устал, я бы не хотел… — Начинаю я, но она перебивает:

— Возвращаться?

Я встаю на колени, и понимаю, как сильно устал, на плечи давит какой-то груз, в голове каждый раз проворачиваются картины страшного жертвоприношения, клеток с живым кормом, бесконечные ряды клеток. Вспоминаю бой на стене, оторванные конечности и выпущенные кишки у бойцов людей и орков, умирающую Ли, которую удалось спасти лишь чудом и ценой одного из зарядов.

— Да… — говорю, и кажется слёзы текут по щекам.

— Во время первой войны, — начинает она, и заминается: — Я чувствовала тоже самое. Если сейчас остаться на коленях, уже будет поздно, и ты не встанешь снова, я видела множество таких — и все они сейчас мертвы.

Она опускается напротив меня, и говорит:

— Зачем тогда всё это было, зачем вообще жить, зачем всё было видеть и пережить?

— Ты не понимаешь. — Утираю слёзы я: — Ты же не знаешь меня, я же полное говно, а не человек, какого хрена, *ля.

— Я тебя не знаю? — Возмущается эльфийка. — Я вижу всю твою память, как и ты мою, я пережила всю твою жизнь вместе с тобой.

— Тогда ты видела, что…

— Да заткнись ты уже! — Кричит она, и обнимает меня: — Я видела разумного без цели, да, временами ты совершал спорные поступки, но сейчас многое изменилось, ты изменился.

Я обнимаю её сильнее, слёзы текут из глаз, кажется нервы после всего увиденного сдали окончательно, тело дрожит. Постоянная погоня, война, измученные заключенные — всё смешалось.

— Разрушенный мир, ты думаешь они смогут опять объединиться? — Спрашиваю.

— Придётся, или все попадут на алтари гномов. — Отвечает она, поглаживая меня по спине. — Ты должен вернуться, встать и вернуться, твои слёзы ничего не будут стоить если ты не встанешь.

— Ты поможешь? — Снова спросил я.

— Мы все поможем. — Отвечает она.

— А что потом? — Мне не хочется её отпускать.

— Потом я уйду, навсегда. — Говорит она, и немного отстранившись,

смотрит мне в глаза, а потом целует. Горячо, страстно, как будто в последний раз.

— Почему так… — Шепчу я, наконец оторвавшись от её губ. — Ведь всё могло быть по-другому, совсем по-другому. Я мог бы вернуться, вернуть тело, и потом ты бы вернулась, и мы…

— Мир, ни мой, ни твой, вообще несправедлив, есть бедные разумные которые отдадут с себя последние портки нуждающемуся, а есть богатые и не готовые выделить даже серебрушку умирающему родственнику.

— Как я с девочкой, которую сбил… — Говорю, и опускаю голову, смотря на пожухлую траву.

— Да перестань уже! — Кричит она, и схватив меня за подбородок, поднимает голову так что бы я снова смотрел ей в глаза, продолжает: — С девочкой еще не всё потеряно, ты можешь вернуться и помочь ей, хватит сейчас об этом думать.

Мы наконец поднимаемся, теперь просто держимся за руки, и стоим друг на против друга.

— А как ты собирался заявиться в халифат к Хазэму, ты, конечно, видел в моей памяти и то, что я стояла в первом круге жертвоприношения для закрытия разлома, но как ты собираешься его уговорить помочь тебе открыть разлом в твой мир?

— Он же помешан на других мирах, у него не было только маяка — теперь он есть. — Говорю я.

— Не боишься за свой мир? — Спрашивает с прищуром она. — Хазэм не остановится, откроет разлом сначала для тебя, а потом расскажет султану, и он решит отправить туда разведку, информацию не утаить — потом подтянутся и другие.

— Там и так дерьмо на каждом шагу, больше всё равно сделать не реально. — Отвечаю отстраненно, смотря в её красивые глаза, понимая, что это скорее всего последний раз.

— А чума?

Я хмыкаю и отвечаю:

— Я рассчитывал уничтожить тело, да и когда это будет. Другой вопрос как вернуть тело?

— Я думаю достаточно будет касания, если оно, конечно, еще цело. — Отвечает девушка, а потом говорит: — Но сначала ты должен…

— Ребёнок. — Просто говорю я, и она кивает.

— В любом случае, в башню архимага самого султана, тебя просто так не пустят. — Говорит она после долгого молчания. — А ведь тебе еще надо до него донести что ты принёс маяк, чтобы заинтересовать.

— Вариантов не много, есть еще Тармош, шаман закрывающий разлом, но с ним скорее всего не договориться, судя по твоим воспоминаниям. — Грустно отвечаю.

— В одной из камер есть племянница визиря, ты её видел когда проходил сверху, всех вытащить не сможешь — а её придется, она твой билет к архимагу. — Отвечает эльфийка, снова подавшись ко мне совсем близко.

— Что племянница визиря делает в жертвенниках коротышек? — Спрашиваю я удивленно, вспоминая девушку без кистей и теперь без одной ступни.