Чумные псы. Оттепель

Сойка Кэйн

– Как скажешь, – хмыкает демон. – Мне не сложно. Буду брать с тебя оплату кофе.

– Это я тебе платить должна за то, что ты позволяешь мне все это, – парирует Птица, и голос её позорно дрожит.

Передернув плечами и пообещав себе в ближайшее время разобраться с собственным психическим состоянием, она возвращается к поиску специй.

– Вот ты и будешь платить вкусным кофе. И разговором. Кстати, Рыжая, могу учить и тебя, в обмен на беседы. И тоже буду задавать дурацкие вопросы о быте светлых и смертных. Что скажешь? – демон снова надевает маску «а нам на вас начхать»,

но Ксеньке уже понятно: ему настолько одиноко и не с кем поговорить, что он готов даже изучать светлых и смертных. А еще – что она не против общаться с демоном, и характер у него под колючей маской вовсе не плохой.

– А я говорю – жду тебя в гости в любое время, и на вопросы поотвечать тоже не против.

Птица что-то восторженно пищит и, сгрузив специи на стол – вымытая ступка стоит там явно для неё, и она не может это не заметить – повисает у демона на шее. Тот смеётся, проводя ладонью по её волосам, и неожиданно крепко прижимает к себе. На миг девушка думает, насколько было бы проще, если бы она влюбилась в Драссира. Но управлять сердцем она не умеет, поэтому нагло устраивается у демона на коленях, подтягивая к себе все необходимое, и кивает Ксень на кресло напротив. Тёмный хмыкает, но позволяет ей делать что заблагорассудится.

Ксень усаживается, и Птица варит Драссиру кофе, и себе тоже кофе, с тем самым перцем, и даже – с молоком и сахаром – для Ксень. И всё трое просто болтают ни о чем, о книгах, кино – оказывается, демон собирает коллекцию земных фильмов, но смотреть их ему не с кем!

Ксень понимает, что их возьмут в фильмопросмотровое рабство на неопределенный срок, и ей нравится эта мысль.

Кофе действует на нее как снотворное: она начинает клевать носом и выпадать из болтовни. Птица тоже выглядит усталой, и Драссир отправляет их порталом обратно в спальню Птицы.

Ксень ползет было к себе, но слышит Птичье:

– Ночуй тут! – и забирается на свободный край кровати – огромной, на такой можно семерых уложить.

– Научи меня одеваться, – бормочет она, засыпая. Сквозь сон едва слышит согласное бормотание Птицы и засыпает с улыбкой впервые за несколько недель.

Ее греет осознание того, что Аргона, Кайо, сестры, Инс – все с ней. И Драссир теперь тоже – его молчаливый присмотр она ощущает сквозь дрёму, а может, ей кажется. И она спит, улыбаясь и свесив до пола руку, густо усыпанную веснушками.

Глава 3. Убежище/Глоток спокойствия

Утро начинается для Птицы с падения с кровати. Ксень, оказывается, спит беспокойно и пинается только так. Так что сестру она в какой-то момент предсказуемо спихивает. Правда, Птица не в обиде: она смотрит на часы, думает, решает дать рыжей ещё полчасика сна и ползёт в сторону душа, продумывая, как учить это недоразумение комбинировать вещи. Затея кажется невыполнимой, но ради такого стоит и постараться. Да и потом, вдруг у Ксю есть все задатки стилиста, просто она задавила их в себе? Так что Птица заказывает завтрак и будит сестру.

– Давай, нам скоро к орионцам. А ты пока расскажи мне, что тебе из цветов нравится. Любимые сочетания, все такое.

Рыжая умывается холодной водой, смывая

остатки сна. Она раскрасневшаяся и необычно-веселая сегодня.

– Ну, я люблю синий, голубой, черный, серебристый… – говорит она. – Вообще, я люблю много какие цвета, но эти – больше всего.

– Отлично! – Птица закапывается в шкаф и долго там роется. Наконец находит брючный костюм: черные брюки, черная рубашка, и нежно-голубой пиджак. – Вот сейчас наденешь это, и я тебя подкрашу, а после котов устрою тебе целую лекцию. Сама себе подберешь несколько образов – благо, у меня одежды хоть жопой жуй. И буду учить тебя краситься. Идет?

– Ага! Сама я этого не умею, негде было… – Ксень опять грызет ноготь, и, конечно, Птица не может дольше игнорировать эту дурацкую привычку сестры.

Поэтому она шлепает ту по пальцам и критически осматривает ее руки.

– Ужас, – выносит вердикт девушка. – Просто кошмар. Смотреть больно. Вот в следующий раз, когда решишь подобное устроить, спроси себя – это руки принцессы? Наследницы престола? Дочери императрицы?

«Прелестное занятие ты себе нашла», – слышит она голос Яна и вздыхает. Что ответить, она не знает, поэтому просто пожимает плечами.

Лорд пропадает на несколько секунд, а потом происходит то, что Птица именует не иначе как чудо.

«В твоей ванной на полочке стоит стеклянная баночка с мазью черного цвета. Пусть использует.»

«Это же ты ее туда поставил, да?» – осторожно интересуется Птица. Однако ее игнорируют, говоря другое:

«Она способствует регенерации, поэтому старайтесь не использовать сразу много, – Лорд на миг замолкает, потом продолжает с тяжелым вздохом: – И скоро пополнить ее запасы я не смогу. Приведи ее руки в порядок и экономь. Хотя бы на месяц растяни.»

Ошалелая Птица смотрит на Ксень несколько секунд, а потом бежит в ванную. Да, мазь стоит там. Да, еще утром ее там не было.

«Я тебя обожаю!!!» – орет она, прижимая небольшую баночку к груди. – «Ян, я так тебя обожаю!»

Конечно же, Лорд тут же исчезает из ее сознания.

– Значит так, давай свои культяпки, щас намажу. Это для регенерации, запас нам минимум на месяц, судя по тому, что Ян сказал – редкая штука.

Пахнет мазь травами, чем-то едким и почему-то кровью. Но в кожу впитывается мгновенно, и эффект можно заметить сразу: все ранки, которые были на пальцах Ксень, заживают мгновенно. Птица выдыхает благоговейно и жмурится, понимая, что Ян сыграл против себя самого, причем дважды: мало того, что помог блондинке нарушить приказ Повелителя, так еще и влюбил ее в себя еще крепче.

– Ты опять думаешь про Яна? – говорит вдруг Ксень, потянув было ноготь ко рту, но тут же отдернув руку. На недоуменный взгляд сестры она отвечает: – Да у тебя такое выражение лица стало мечтательное…

– Это он подарил. Для твоих рук, – поясняет тихо Птица. – И для просто ран тоже. Но в первую очередь – для того, чтобы я смогла привести вот это, – она обличительно тычет пальцем в ноги сестры. – В божеский вид. Понимаешь? Ты понимаешь, что он делает ради нас? Ради… меня?

Она хмурится и вздыхает, обещает себе, что все закончится хорошо.