Чумные псы
Шрифт:
— Интересная у вас работа, — позавидовал Дигби Драйвер. — Здесь поворачивать? А дальше все время прямо, да?
— Да, теперь до самого Конистона. Я вам так благодарен.
— Не за что. Я ж говорил, мне и самому в ту же сторону. Да, так все-таки интересная у вас работа — эксперименты, открытия.
— Ну, в основном-то все больше рутина, знаете, пятидесятипроцентный ЛЕИС, и в таком духе.
— Пятидесятипроцентный ЛЕИС?
— Летальный исход. Допустим, вы — или кто-то еще, неважно, — решили запустить в производство новую губную помаду, или пищевую добавку, или что-нибудь в таком духе, и вот мы берем группу животных и добавляем
— А зачем? То есть, допустим, эта штука вообще не токсична?
— Не имеет значения. Опыт продолжается до пятидесятипроцентного ЛЕИС. Они могут умереть от патологических изменений внутренних органов, от соматических изменений или от передозировки фосфора — от чего угодно. Довольно нудное занятие, но тоже входит в круг наших обязанностей. Все, знаете ли, для общественного блага. Косметика должна быть безвредной, а то никто не станет ее покупать.
— Но воздают же за это хоть как-то — я имею в виду, вам, а не им, — ну, там, оборонные проекты, секретные исследования, передовая наука… Ладно, ладно, — добавил Дигби Драйвер с широкой улыбкой, — можете не отвечать, как говорят в суде… Я не хочу, чтобы вы разглашали государственные секреты, которые я немедленно перескажу иностранным шпионам, поджидающим меня на Хэмпстедской пустоши.
— Ну, этим у нас Гуднер занимается. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что в свое время он был одним из этих. В конце войны он работал в Германии — я имею в виду, на немцев. Он и сейчас занимается каким-то секретным проектом, это я точно знаю. Исследует какое-то смертельное заболевание по заказу Министерства обороны. Его буквально запирают на ночь — по крайней мере, запирают его лабораторию. И уж с ним-то о работе не разговоришься. И получает, небось, раза в три больше, чем я, — добавил мистер Пауэлл, откровенно non sequitur. [12]
12
Без соответствия предшествующему (лат.).
— А кстати, отпуск у вас какой? — осведомился Дигби Драйвер, который прекрасно чувствовал, когда надо остановиться и переменить тему. — Это мы где? Торвер? Ближе к Конистону, кажется, ведь места пустынные? Вот и хорошо, я не прочь еще раз пописать — а вы?
— «Несчастный случай», — проговорил Роберт Линдсей. — Чего ж с него еще ждать, Деннис, больше ждать-то и нечего, а?
— Ежели бы, слышь, он не был остолопом, так написал бы «самоубийство», — заметил Деннис.
— Свидетельств, понимаешь, не было. Ничего, то есть, что об этом бы грило. Этот бедолага Фраим был один, стоял себе у машины, тут ружье и стрельнуло, выходит, дело сумнительное; а чтобы он был склонный к самоубийству, таких свидетельств не было. Ну, видать, следователь прав — судя по имеющимся свидетельствам, несчастный случай, Деннис, безо всяких сумнений.
— А что, слышь, про собаку он так ничего и не сказал, а? — поинтересовался Деннис. — Ну, то есть, что это собака все наделала. Мы-то, слышь, знаем, что Фраима собака на тот свет отправила.
— Думаешь, собака спустила курок и его убила?
— А то нет? Видали, слышь, как она драпала вверх по холму, точно ей задницу подпалили.
— Для
— Так-то оно так, Боб, только ежели бы он сказал, что во всем виновата собака, тогда бы полиции или еще кому приказали ее сыскать да пристрелить, слышь. А теперь какая нам с тобой от того польза? Гляди, у тебя еще пару ярок нонче порежут, да у меня пару-тройку на той неделе, а ни одна ихняя сволочь, слышь, и не почешется. С центеру-то никто и на дознание-то не пришел — ничего, слышь, заразы, не боятся. Ихне дело сторона, и ежели, Боб, их к стенке-то не припереть, так оно и будет сторона.
Наступила пауза, в течение которой Роберт Линдсей сосал набалдашник палки и обдумывал свои следующие слова. Деннис раскурил сигарету и через голову своей овчарки метнул обгоревшую спичку в высокую траву за изгородью.
— Знаешь, Деннис, кажись, я понял, кого на их нужно натравить, чтобы к ответу-то притянуть, — проговорил Роберт после паузы. — Чтобы они уже не отвертелися.
— Депутата, что ль? — догадался Деннис. — Да что, слышь, с его толку…
— Не, не депутата. Газетчиков на их нужно натравить, вот кого. Ты вчерашний «Лондонский оратор» читал?
— Не. С Престону поздно был вернувшись…
— Ну, так вот. Один ихний едет сюда с Лондона, специальный корреспондент называется, писать про это дело, чтоб всем ясно сталось, что к чему. Их, вишь, Фраимова смерть настропалила. Звать корреспондента Драйвером. Ловкий, грят, мужик, в любую дырку пролезет…
— Так где, слышь, его искать-то? Ежели он пес знает где, так какой нам с его толк?
— Нонешнее утро у Доусоних полиция была, слыхал? — спросил Роберт.
— Ну?
— Ну так вот, а с ими был один из этих, из живодеров. К им рано утром две псины в зеленых ошейниках на задний двор приблудились. Филлис-то одну хвать и в сарай, а сама и позвони в полицию, только псина тем делом вылезла через сточную трубу и дала деру, живодер только хвост ейный и видал. Так вот, Деннис, коли уж полиция в это дело встряла, так ты ей скажи, что тебе б с этим Драйвером словечко сказать, они его мигом сыщут.
— Уж мне бут что ему сказать, тудыть их всех в качель, — хмуро посулил Деннис.
Утро стало тихим и ясным, высоко в небе плыли жидкие облака, которые, набегая на солнце, лишь чуть-чуть приглушали его тепло. Вереск был жесткий, как собачья подстилка. Лежа на вершине Грая, Раф грелся на солнышке и сушил свои лохматые бока, покуда с них не сошла последняя капля Даддона. Чуть пониже Рафа лис с Шустриком, словно щенята, резвились на камнях, играя давным-давно обглоданной костью, однако лис время от времени останавливался, нюхал ветер и поглядывал на голые склоны, лежащие к востоку и западу от них.
— Ты чего, приятель? — спросил он, когда Шустрик неожиданно уронил кость и уставился на запад, уши торчком, голова поднята по ветру. — Опять, что ли, накатило?
— Нет, лис, со мной все в порядке. Раф! Эй, Раф!
— Ррых! Не слышит он тебя, шкуру лежит просушивает. Что тебе померещилось? Увидал там что?
— Это далеко, лис. Видишь — темно-синее. Это не небо. Это как огромная рана между небом и землей. Наверно, они вскрыли вершину холма. Но почему оттуда льется синяя кровь?
— Ну, поехал опять, как в том сарае. Глядишь-то куда?