Чур, Авось и Золотой телец – три источника и три составные части наших реформ

Петров Николай Александрович

Уже по известной нам формуле считаем коэффициент Джини:

К=1–2х0,179+0,085=0,726

Как видим, коэффициент ещё ближе к единице, следовательно, основной массе населения в России достаётся то, что остаётся после самых ненасытных. Разумеется, все эти расчёты не очень точные из-за отсутствия реальных данных, но, коль скоро Правительство допускает расчёты тоже не очень точные, а, судя по репрезентативности, заметно приукрашенные, то и нам не зазорно сделать свои выводы. Причем, как было сказано в начале статьи, я разбил население на 11, а не на 5 групп, следовательно, расчёт должен быть более точный. Кроме того, я учел не только тех, кто имеет доход от 9 до 78 тысяч рублей на душу населения, но и тех, кто не имеет ничего (например, живёт лишь тем, что сам выращивает или лишь иногда подрабатывает) и тех, кто имеет доход от 1 до 1,5 млн. рублей. Следовательно, эти расчёты могут претендовать на большую объективность. Хочу добавить: 30 млн. человек от численности трудовых ресурсов (82 млн.) – это 36%, а это больше, чем 27 млн., попавших в выборку. Следовательно, если учесть всех членов семьи, на которых тоже должен распространяться среднедушевой доход (точнее, его отсутствие), то в целях объективности долю этих людей, которые в ведомостях на получение зарплаты не значатся, о которых в эпоху реформ не позаботилось Правительство и потому потеряло, увеличить в списке выборочного опроса (и только в этом случае выборка будет репрезентативной). В результате численность первой группы должна возрасти с 5,52 млн. человек до 8,104 млн. человек, а коэффициент в этом случае подскакивает до 0,752. Не будем забывать, что предвзятый подход к репрезентативности выборки предполагает необъективность и при формировании групп (в первой и второй вполне может быть больше тех, кто имеет доход выше, т.е. не учитывает тех, кто живёт, например, на одну пенсию, а в четвёртой и пятой преобладают те, у кого доход ниже), тогда после корректировки и этих сведений мы получим коэффициент Джини близкий к 0,800. А это – показатель преимущественно несправедливого распределения денежных доходов в стране. Показатель несоциального государства. Можно было бы рассчитать и использовать коэффициент корреляции, чтобы определить диапазон возможного отклонения от факта, но наверно это будет лишним. И так видно, что с распределением доходов у нас в стране дело обстоит очень плохо. Красиво всё смотрится только в официальных отчетах. Бумага сраму не знает и потому не краснеет. Впрочем,

те, кто с ней работает, – тоже.

Вот интересно, когда Росстат, а тем более Аналитический Центр не учитывают многие категории граждан, тем более тех, которые ни в каких списках не значатся, они такой статистикой больше обманывает себя, Правительство или население?

Вопрос, конечно, риторический. И себя, и Правительство, и население, когда главное – смотреться цивилизованно в международных рейтингах. Авось и народ поверит.

Кому мешает жить призрак?

Декарт говорил, что наука занимается протяженными вещами. Учёный, который не соблюдает это правило, может оказаться в положении незадачливой курицы, которая думала, что мир прекрасно устроен: в нём трижды в день в одно и то же время появляется хозяин с зерном. Но вот однажды хозяин появился, но не с зерном, а с топором, и куриная картина мира разрушилась.

Такой объективный взгляд на мир устраивает не всех. Например, Наталия Алексеевна Нарочницкая в целом в очень интересной, насыщенной ссылками на исторические документы и познавательной книге «Россия и русские в мировой истории», рассматривая вопросы о власти, высказывает версию, что Декарт, как «основатель рационалистического метода познания», явился чуть ли не прародителем марксизма, «разделив душу на две ипостаси – низшую, чувствующую, и высшую, разумную». «Дуализм, – пишет она, – имеет другую грань, породившую марксистский постулат о том, что человек – продукт социальных условий и не волен в своих поступках». Давайте немного поразмышляем на эту тему. Может быть, на российской почве этим дуализмом и можно кое-что объяснить? Как мы знаем, священнослужители считают, что за душу человеческую ответственность несёт церковь. При этом душа на русской почве делится скорее не на чувствующую и разумную, как у Декарта, а на просто чувствующую и верующую. Ведь нельзя атеисту отказать в наличии у него души. Поэтому там, где у Запада рационализм, у православных (у всех ли?) – «чувствующая ипостась». И в вере тоже она. Может быть, это и играет решающую роль в «загадочной русской душе»? Но тогда надо согласиться, что и здесь марксизм не доработал, не смог повлиять на русскую душу так, чтобы она решительно разделилась на две ипостаси. А вот на Западе рационализм во всём. Так, может быть, марксизм утвердился как раз в Европе, а не в СССР? Конечно, когда речь идёт о власти, то тут правильно Н. А. Нарочницкая подводит нас к тому, чтобы власть руководствовалась не только буквой закона, но и христианскими заповедями. В России говорили: судить по закону или по совести. Таким образом, совесть имеет прямое отношение к чувственности и веротерпимости русской души. Однако не всегда у нас, отступая от буквы закона, судили по совести, чаще срабатывали какие-то другие мотивы. Последователи идей Декарта «сбросили бремя «дуализма», не порывавшего с христианским мировоззрением Декарта, и утвердили примат знания над верой, «рацио» над духом» (с. 28–29). Зададимся вопросом: разве Наталия Алексеевна против знания? Да нет, конечно. Декарт «непроизвольно делал Бога излишним для познания мира», – считает она. Отсюда следует вывод: «доказать и утвердить идею автономности человека от Бога – вот главный смысл Просвещения» (с.30). К чему это? К тому, что Просвещение без Бога порождает брожение в умах и идеи в духе: свобода (от нравственных табу), равенство (уравнение греха и добродетели и низвержение богоданной иерархии), братство (избранных). В скобках – комментарии из книги, с.31. Сразу возникает вопрос: богоданная иерархия – это раб и рабовладелец, это крепостной и помещик, это рабочий и буржуа? Кроме них – ещё ряд сословий с монархом во главе. Может быть я не прав, но складывается впечатление, что автор нас подводит к мысли, что хороша та власть, которая освящена церковью по видению Святителя Филарета: «Отец, который естественно имеет власть дать жизнь сыну… есть первый властитель; сын, который ни способностей своих образовать, ни самой жизни сохранить не может без повиновения родителям и воспитателям, есть природно подвластный. Но как власть отца не сотворена самим отцом и не дарована ему сыном, а произошла вместе с человеком от Того, кто сотворил человека, то открывается, что глубочайший источник и высочайшее начало первой, а следовательно, всякой последующей между людьми власти в Боге» (с.134). А между тем именно либерализм (а не марксизм) на российской почве отменил понятия справедливости и совести. И сделал ставку исключительно на «рацио», но, между прочим, только для «избранных», виртуозно соединив рационализм Декарта, низвергнув диктатуру «пролетариата» и восстановив «справедливость новой иерархии», т.е. «богоданной», потому что теперь она освящена церковью. Впрочем, из текста ещё напрашивается вывод, что марксизм и либерализм – одного поля ягода. Чуть дальше Н. Нарочницкая как бы дискутирует с Э. Нольтке, который заявил, что «фашизм родился как реакция на коммунизм для защиты либерального государства»(с.250). Какой коммунизм? Марксистское учение было использовано троцкистами для разработки новой теории – теории «мировой революции», не нашедшей реализации на практике. Однако троцкизм с изгнанием теоретика остался в тени, а коммунизм продолжает пугать своим призраком. Впрочем, чуть далее Наталия Алексеевна признаёт, что «фашизм итальянского типа или хотя бы его элементы возникли одновременно, что не может быть случайным, почти во всех европейских странах после удручающих итогов Первой мировой войны и прокатившихся по Европе революций» (с.251). Но что значит оговорка о том, что всё не случайно – опять козни призрака, или пример СССР? Прежде всего всё – таки – удручающие итоги войны. Слово «коммунистическая» присутствовало в названии правящей партии в СССР, но это ещё не коммунизм, это указание на конечную цель. Идти к ней можно разными путями (если строго по Марксу, то и Запад идёт к этой цели своим путём, когда допускает некоторые социальные послабления в интересах широких масс населения) и жизнь показала, что и либеральная партия склонна устанавливать свою диктатуру для удержания своей власти. Мы знаем и другие глобалистские идеи (и Н. Н. о них писала) подчинить все страны и народы мировому Правительству, переплюнувшие все теоретизирования, связанные с призраком Коммунизма… Почему же только диктатура пролетариата – грехопадение? Только потому, что власть атеистическая? Что с того, если новое общество строилось с душой, а за неё ответственна Церковь?

Пеняя на детерминизм Маркса, Н. Нарочницкая, по-моему, не чуждается детерминизма религиозного. Порядок передачи власти, изложенный Святителем Филаретом, основанный на праве рождения, вступает в противоречие с тем, что мы наблюдаем в жизни: изменения в отношениях общества и власти, вытекающие из одних и тех же законов развития общества от примитивного к развитому, сходные технологии и общие источники энергии… Разве они не свидетельствуют о детерминизме экономических законов? Сейчас, «развенчав» детерминизм Маркса, нам навязывают некоторые «законы» (например, «монетаризм»), полагая, что в результате хаотичных манипуляций денежной массой, можно добиться стабильного развития. И уже 30 лет мы пожинаем гнилые плоды этого эксперимента на стране. Мне, человеку, никогда не состоявшему ни в Коммунистической, ни в какой-либо иной партии, представляется куда более убедительным утверждение Ф. Энгельса в той же статье (К. Маркс. «К критике политической экономии»), что «экономисты являются не чем иным, как толкователями и апологетами этих (т.е. естественных) законов». Святитель Филарет упустил один изъян изложенного им порядка передачи власти от отца к сыну – отец может оказаться неспособным передать сыну ни образование, ни ум, ни способность управлять. Скидывая самодержцев с престола и претендентов на престол у нас и на Западе на протяжении долгой истории, разве не исполняли волю Создателя? Вместе с тем реформы, которые назревали, но не всегда вовремя проводились – разве не вызревали в недрах экономических законов развития? Разве события в истории возникают хаотично и никак друг с другом не связаны? Из вышеперечисленных иерархий (раб-рабовладелец и т.д.) все они исторически менялись, но среди них нет ни одной справедливой. И если все равны перед Богом, разве эти иерархии могут быть даны Богом? В противном случае эгалитаризм по версии христианства получается какой-то ущербный: все равны, а на верхушке иерархии – равнее. А если все они от Бога, тогда всякая перестановка фигур во власти должна быть признана богоданной, независимо от веры (поскольку на земле много конфессий). Идеализировать раз и навсегда установленную иерархию, полагаясь на то, что Богом установлено одним быть сюзереном, обладающим властью и деньгами, другим – их подданными (без признания того факта, что и церковь не чуралась денежных знаков) – это значит впадать в ту же ловушку: «богоданная иерархия» становится не противоположностью, а утверждением того же языческого права сильного «что дозволено Юпитеру – не дозволено быку». В Предисловии к «Капиталу» К. Маркс писал: «Высокая англиканская церковь скорее простит нападки на 38 из 39 статей символа веры, чем на 1/39 её денежного дохода. В наши дни сам атеизм представляет собой culpa levis (небольшой грех) по сравнению с критикой традиционных отношений собственности». Т.е. церковь тоже под влиянием развития товарно-денежных отношений от репрессий к инакомыслящим (в виде инквизиции на Западе и гонений на староверов в России) менялась, приспосабливаясь к «отношениям собственности»: папство ничуть не меньше чем большевизм на заре становления его власти, порывалось сделать церковь вселенской (при этом призрак её власти часто приобретал вполне реальные черты, но никого не пугал), а церковь в России была крупнейшим землевладельцем с крепостными крестьянами. Считать ли это богоданной иерархией? Ю. Архипов, делая анализ романа В. Личутина «Раскол» в статье «О тайнах русской души и истории» (Литературная газета, 11–17 июня 2008 г., № 24 (6176) заставил нас задуматься: «Без раскола, надо полагать, не было бы и последующего ожесточения в сословном размежевании, острой борьбы одной части «мира» с другой. Общая диаграмма этой борьбы очевидна: интеллигенция с царём против народа – при Петре, царь с народом против интеллигенции – при Николае I, интеллигенция с народом против царя – при Николае II; всё более отчуждавшаяся от народа и отсортировывавшая интеллигенцию власть в ХХ веке с её «аппаратом», неудержимо разбухающим на народной кровушке и время от времени отравляющимся «гнилой интеллигенцией»… После раскола единая система оценок стала рассыпаться, уступая место пресловутой парочке – плюрализму, когда одно и то же деяние – хоть бы и покушение на самоё жизнь государя – стало одним представляться как святотатство, а другим, как духовный подвиг». Раскол церкви, а не рационализм Декарта подтолкнул к возникновению сект в стране. Отсюда – не этот ли раскол, который «учинила Киевская Русь», допустив на Украине троеперстие, через 337 лет привёл к развалу всей империи? – задаёт вопрос автор статьи. Очевидец событий Кровавого воскресенья 9 января 1905 г. Максимилиан Волошин написал в воспоминаниях («Все даты бытия». 2004 г. с.60): «Правительство отринуло православие, потому что оно дало приказ стрелять по иконам, по религиозному шествию. Правительство объявило себя враждебным народу, потому что отдало приказ стрелять в народ, который искал защиты у царя». Пока учёные будут путаться в причинах всех бед России и находить их исключительно в «призраке Коммунизма», не замечая других причин, не случится выхода страны на истинно прогрессивный путь развития – вся энергия будет тонуть в пустых разговорах. История свидетельствует: корпоративная солидарность «избранных» характерна для любого общества; так было до Декарта, такая же солидарность наблюдается и сегодня. Связывать это с Просвещением и последующим революционным движением – это, по крайней мере, недальновидно. Именно в те моменты истории, когда избранные в соответствии с «богоданной иерархией» начинают мыслить в духе декартовской курицы, когда они начинают советовать тем, кто оказался на нижней ступеньке иерархии, «питаться макарошками», чтобы стимулировать производительность труда, от которой якобы зависит их заработная плата (при этом рост богатства «новых богоизбранных» растёт на порядок более высокими темпами, чем вся

экономика в целом, независимо от производительности), вот тогда и начинает внезапно меняться картина мира. Связывать это с рационализмом Декарта или эгалитаризмом социалистов – марксистов вовсе не пристало, учитывая, что Ф. Энгельс в статье «К.Маркс «К критике политической экономии» написал в 1859 г.: «Новое мировоззрение неизбежно наталкивается…на сопротивление не только со стороны представителей буржуазии, но и со стороны массы французских социалистов, которые желают перевернуть мир при помощи магической формулы: liberte, egalite, fraternite». Как видим, марксизм ещё на заре создания теории отмежевался от тех, кто намеревался «перевернуть мир». А в «Манифесте Коммунистической партии» сказано, что именно «буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль», непроизвольно следуя детерминизму экономических законов. Таким образом, подытоживая вступительную часть статьи, хочу привести ещё одну цитату К. Маркса из Предисловия к «Капиталу»: «Общество… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов». А в работе «К критике политической экономии» прямо отмечает: «Ни одна общественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора». Итак, следуя теории Маркса, можно ли утверждать, что СССР мог в обозримые сроки построить коммунизм? Очевидно, нет. Но вот ускорить движение к нему, черты которого ещё неясны, ещё как призрак, и «смягчить муки родов» вполне мог. Мы знаем, что и при Советах не всегда наделялись властью люди толковые и образованные. Были и не наделённые от природы трепетным отношением к истории, культуре и даже человеческим жизням. Многие из них понесли наказание. Но не марксизм был их движущей силой, а личные душевные, а иногда и корыстные, качества. В итоге не они обеспечили прорыв в экономике. Помимо них были и не подлые люди, которые все силы отдавали строительству нового общества. Их было большинство, и страна стала мощной. Может быть, построенный в муках социализм и был тем путём преодоления конфликтов и противоречий, которые даже в условиях изолированности обеспечили высокие темпы развития. Представим, что было бы, если бы это был открытый соревновательный процесс. Очевидно, идеология шапкозакидательства в СССР в отдельные моменты истории, сменившаяся политикой преклонения перед Западом вплоть до лизоблюдства (не марксистская идеология проиграла, – её уже давно сдали в архив, а те самые «избранные», хотя и атеисты), с одной стороны, и опасения, что высокие темпы строительства экономики с уравненными социальными правами (отсюда социализм) в отдельно взятой стране может и в самом деле победить капитал, с другой стороны, привели к измене курсу на развитие страны «новых избранных» и нетрадиционным способам «конкуренции» со стороны Запада. Если к таким способам прибегли (подкупу части «элит» деньгами и «мифическими» перспективами процветания) – значит, почувствовали, что могут проиграть в честном соревновании? Как водится, новые чиновники тут же объявили, что предыдущая власть была антигуманной. Критикуя власть большевиков, часто указывают на практику разрушения храмов. В этой связи Ю. Архипов отмечает: «Даже атеисты-большевики по-своему ощущали некую завистливую тоску по отношению к этому (прим.: до раскола церкви) величавому прошлому, к золотому веку Руси. И стремились превзойти его «громадьём» своих претензий и планов. Неслучайно ведь они с такой лёгкостью крушили казённые, с их точки зрения, храмы XVIII–XIX веков синодального периода в истории Церкви (Прим.: но больше всего храмов было разрушено в век Екатерины II), – и восстанавливали из руин разрушенные нацистскими варварами соборы Новгорода, Киева, Чернигова, Полоцка. «Золотой век» дораскольной Руси и для них был ценностью несомненной». Значит, в недрах атеизма власти присутствовала тяга возвращения и к религиозным корням. Маркс и Энгельс называют Политическую экономию буржуазной наукой, т.е. характерной только для буржуазного общества. И это понятно: в основе его лежит капитал. Капитал – это, прежде всего, все средства производства. А поскольку без средств производства (капитала) невозможно существование общества, следовательно, только когда государственное устройство диктует экономические законы и регулирует распределение доходов не по заслугам, а согласно иерархии, экономика становится политической. Диктату законов, обеспечивающих «элитам» безбедное существование, детерминизм марксизма противопоставляет всего лишь естественный путь экономического развития, при нарушении которого в ход идут протесты и требования низших слоёв общества о справедливой оценке вклада их труда. Нарушается этот естественный путь, с одной стороны, из-за нежелания «избранных» справедливо оценивать вклад свой и своих подданных, и тогда происходит революция, с другой стороны, когда происходит смена «элит», между ними возникают трения, которые нередко приводят не только к жёстким противостояниям, но и к переворотам. Маркс и Энгельс ошиблись в одном: они предполагали, что «Англия является единственной страной, где неизбежная социальная революция может быть осуществлена всецело мирными и легальными средствами… Вряд ли можно ожидать чтобы господствующие классы Англии подчинились этой мирной и легальной революции без «бунта в защиту рабства» (Ф Энгельс. «Предисловие к английскому изданию «Капитала»). Как видим, Маркс и Энгельс полагали, что гражданскую войну может развязать только господствующий класс, потерявший власть, «в защиту рабства». И это естественно: какой смысл партии или классу, пришедшему к власти, развязывать гражданскую войну?

Таким образом, детерминизм марксизма является куда менее революционной теорией, чем те теории, которые стали инструментом – фомкой для развала советской экономики и государства вообще. Вот тут уж точно пошли против естественного хода экономического развития. Но если капитал, механизм которого Маркс высветил как рентгеном в своём труде, показал и то, что вместе с капиталом неизбежно растёт мощь рабочего класса – «могильщика капитализма», роль которого должна стать главной лишь в отдалённом будущем, то возникает вопрос: чего же так боятся все в марксизме? Призрака, который уже скоро 200 лет бродит по Европе, нигде не проявил себя, но до смерти напугал своих оппонентов. Одно дело делить власть между своими (как на Западе), другое дело уступить её на выборах рабочим массам, перевернув пирамиду иерархии.

Впрочем, сейчас речь не об этом. Рабочее движение за справедливые налоги, за достойную заработную плату начались ещё до написания Марксом «Капитала». Таким образом, он лишь констатировал те явления, которые разворачивались на протяжении всего XIX века. Не вина Маркса, что чувство социальной несправедливости нарастало вместе с ростом численности промышленной буржуазии и рабочего класса, его обслуживающего. Раз и навсегда «богоданная иерархия» без смешения слоёв не может устраивать всё общество потому, что общество меняется, а власть, как правило, страдает дуализмом принятых мер в борьбе с нищетой: изъявляет желания много сделать для населения (часто на словах), кардинально ничего не изменив.

Наталия Алексеевна, справедливо обличая геополитическую доктрину Монро, наверно не задумывается, что инструментарий геополитики может быть вполне применим в любой стране, где «избранные» согласно «богоданной иерархии» в соответствии с логикой «божественного предопределения» вслед за К. Коулмэном, которого цитирует Н. Нарочницкая, могут воскликнуть: «Мы управляем вами, так как это в ваших же лучших интересах.., а те, кто отказывается это понимать, заблуждаются или представляют собой зло» (с. 82). Так и хочется спросить: разве не по этому принципу народом всегда управляли, почему «богоданная иерархия» (т.е. власть по рождению и обязательно освящённая Церковью) более эффективна? Почему нигде речь не идёт о высококлассных специалистах? Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что у нас каждый, кто назначен на власть, в тот же миг (ещё до того как себя проявил) – уже высококлассный специалист. Такие скороспелые оценки всегда настораживают – значит, всё останется как прежде! Вот сейчас сменилось Правительство. Всех оценили, как высококлассных специалистов. А промышленный блок (рабочие места в промышленности не создавались и не сохранялись) остался прежним. И это – признак того, что никаких решительных перемен не намечается. Ключ к разгадке экономического процветания не в социальном строе (и при капитализме рост экономики запрограммирован благодаря пресловутой теории детерминизма и при плановой экономике, как показала практика, темпы впечатляют), а в дееспособности власти. Итак, к божественному происхождению апеллируют и защитники богоданной власти, и сторонники экспансионистской политики, например, доктрины Монро. На примере России они сошлись, в частности, в борьбе с призраком коммунизма: не устраивали темпы роста экономики – были слишком высокие. С призраком, потому что до коммунизма было ещё ой как далеко. И, думается мне, новая «богоданная власть» хорошо знала, кто является «могильщиком капитализма» – пролетариат. Поэтому в России сразу стали банкротить промышленные предприятия. На эту тему я написал уже немало статей и в прошлом году собрал их в один сборник. Почитать и скачать можно по ссылке:Добавить общее впечатление можно только последней доступной статистикой по народонаселению России.

Следует отметить, что время идёт, а в учёте ресурсов царит всё тот же хаос. Вот, например, открываем официальный сайт Росстата main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1140096034906). И что видим?

Что во всех регионах сельское население сокращается, а растёт только в Москве: на 1 января 2018 г. было 164 тысячи человек, в среднем за 2018 г. – 173300, а на 1 января 2019 г. – уже 182748 человек. То ли люди проживают в Москве, а зарегистрированы в селе, то ли наоборот – как понять эту статистику? Так исчезает сельское население. Кто будет заниматься сельским хозяйством – китайцы и вьетнамцы? Если копнуть в историю, мы можем увидеть, что для российских крестьян было больше характерно общинное земледелие. Сайтсообщает, что на общины приходилось в среднем в 1877–1878 годах 78% земельных наделов. Колхозы и совхозы в этом смысле продолжали традиции. Однако с 90-х годов по сей день (уже 30 лет) у нас насаждается форма фермерского хозяйства по американскому образцу. Но ведь для создания своего хозяйства нужен первоначальный капитал. А его, если у кого он и был, «съели» реформы. Их точно также не было в 20-е годы прошлого века. Поэтому идея фермерства для того, чтобы прокормить страну, была не самой подходящей. Об этом свидетельствует исторический опыт и уровень рентабельности фермерских хозяйств по зерновым, представленный в Презентации Минсельхоза РФ за 2017 г. – 4%. А при государственной поддержке – 15%. Отсюда и медленный рост их доли в структуре продукции:

Это – официальная статистика Росстата. Предположим, фермерские хозяйства все на учёте. Но что это за сельскохозяйственные организации, доля которых растёт? Неужели это сохранившиеся колхозы, выступающие уже в другой форме собственности? А если это колхозные и совхозные земли, которые стали частными и обрабатываются теми же людьми – это что, новая форма хозяйствования? Просто в колхозе (или совхозе) стало (условно) не 100 колхозников, а 10 или 20 собственников. Остальные где? Ушли в батраки? Или подались в город, обеспечив рост сельского населения в Москве? Значит, произошло лишь перераспределение доходов. Вместе с тем, как видим, именно за этими хозяйствами сохраняется преимущество. А рентабельность этих, в прошлом колхозов и совхозов – 15% даже без государственной поддержки. И совсем непонятно, как посчитали долю хозяйств населения. Против 1990 г. она заметно выросла, при том что сельское население очень заметно сократилось. Министерство сельского хозяйства в той же презентации показало, что 52,2 млн. га земель недоиспользуется. Вот фрагмент:

Здесь же в презентации объяснение:

Итак, мы видим, что именно коллективные крупные с/хозяйства эффективны в России. Их разваливали через приватизацию исключительно в пику Советской власти, поэтому пустуют земли.

Что касается промышленности и квалифицированных рабочих: реформы с 90-х годов во главу угла поставили борьбу с коммунистической идеологией, а, следовательно, и с «могильщиком капитализма» – пролетариатом. Чтобы не дать ему расти (разумеется, только в России), тем более «соединяться» по примеру капиталистов в Давосе, задача депролетаризации страны решалась в буквальном смысле – ликвидацией промышленности.