Чушь собачья (сборник)
Шрифт:
– Может быть, я была бы не прочь поболтать немного, – ответила я. – Но, боюсь, что-то и вправду случилось. Как вы полагаете, Вадим, вы – мужик крепкий?
– Я крепкий! – не задумываясь, ответил Добровольский. – Вас кто-то обижает?
– Нет, но меня просили приехать к одному человеку, – пояснила я. – Желательно в сопровождении двух крепких мужчин. Я решила ограничиться одним и вспомнила о вас.
– И надо было начинать с меня, – сказал Добровольский. – Уверен, тогда бы вам не пришлось искать второго.
– Полагаете, что справитесь один? –
– Безусловно, – ответил Добровольский. – Только скажите, куда и когда.
– Немедленно, – объяснила я. – Я и так уже здесь засиделась. А куда? Подъезжайте сначала в редакцию.
– Я буду через пять минут, – серьезно сказал Добровольский и тут же повесил трубку.
Я поняла, что сказанное надо понимать буквально, и сразу бросилась к зеркалу. Это было чисто инстинктивное движение, почти не контролируемое разумом. Русская женщина, конечно, и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, но перед этим она непременно поправит прическу и подкрасит губы.
У меня еще оставалось времени ровно столько, чтобы успеть предупредить Маринку:
– Сейчас сюда придет идеальный мужчина, поэтому прошу сразу учесть: он придет ко мне и исключительно по делу! Поэтому никаких вздохов и глаз с поволокой, понятно?
Марина открыла рот, и взгляд ее наполнился изумлением и горечью. Идеальный мужчина – это ее идея-фикс. Рот она так и не успела закрыть, потому что в следующую секунду на пороге уже стоял Добровольский. Должно быть, по пути он вовсю пользовался служебным положением и мало обращал внимания на дорожные правила.
Он был великолепен: безукоризненно белая рубашка выгодно оттеняла бронзовый загар, зеленоватые глаза лучились, а улыбка сияла. Прямая широкоплечая фигура недвусмысленно констатировала, что ее обладатель – крепкий мужик.
– Я прибыл, – сообщил Добровольский. – Всем привет!
Марина была сражена. Бросив на меня жалобный и умоляющий взгляд, она пролепетала:
– Может быть, предложим гостю чашечку кофе?
– В следующий раз, – сказала я. – Подозреваю, что мы уже опаздываем.
– Вы уходите, Ольга Юрьевна? – поинтересовался Кряжимский.
– Да, мы с господином Добровольским едем в Затон, – сообщила я. – Клавдия Дмитриевна опять приготовила какой-то сюрприз. Поэтому, в случае чего, вы знаете, где нас искать.
– Кто это – Клавдия Дмитриевна? – с интересом спросил Добровольский, когда мы направились к выходу.
– О, это замечательная личность, – сказала я. – Ее прозвали мисс Марпл. В том расследовании, которым мы занимались, ей принадлежит огромная роль. А теперь она опять что-то раскопала.
Мы вышли на улицу, и Добровольский церемонно усадил меня на переднее сиденье своей машины – у него был подержанный белый «Фольксваген».
– Итак, в Затон? – уточнил он, запуская мотор.
– Даже чуть подальше, – сказала я. – В дачный поселок. Клавдия Дмитриевна обретается именно там.
– Это те самые дачи, где произошло первое убийство? – спросил Добровольский, качая головой. – Скажите, Ольга Юрьевна, неужели вам не страшно заниматься
– Бывает страшно, – согласилась я. – Но в характере папарацци настырность заглушает все остальные чувства.
– Неужели все? – удивился Добровольский.
– По преимуществу, – подтвердила я. – Наверное, тут тоже какие-то сдвиги в психике. Кого-то влечет убийство, а нас – сенсация. Поэтому люди относятся к нам с некоторым пренебрежением. Особенно те, что работают в вашем ведомстве.
– За все ведомство не скажу, – улыбнулся Добровольский. – Но лично я отношусь к вам с восхищением.
– Вы – первый служитель закона, с которым легко находить общий язык, – ответила я.
За таким приятным разговором мы и не заметили, как добрались до места. Здесь все было как обычно, но теперь сонный пейзаж прибрежных садов невольно вызывал у меня какое-то неприятное настороженное чувство.
Мы оставили машину на дороге и зашагали по направлению к даче Клавдии Дмитриевны. Красная остроконечная крыша по-прежнему горделиво выглядывала из зеленой гущи.
– Никогда бы не подумал, что в таком тихом уголке может случиться что-то серьезнее кражи банки с вареньем, – заметил Добровольский.
– И никто не думал, – согласилась я. – Тем более мы, когда поднимали вопрос о собаках. Если бы я могла предвидеть, что газета станет причиной многих смертей!
– Не стоит так убиваться, – возразил Добровольский. – Я подозреваю, что статья явилась лишь поводом. А причина – как всегда, злоба и алчность.
Мы прибыли на место. Обнаружив меня в компании с незнакомым мужчиной, Клавдия Дмитриевна держалась строже и официальнее, чем обычно. Но своей неугасаемой улыбкой и парой ловко ввернутых комплиментов Добровольский быстро расположил к себе падкую на лесть старуху. Вскоре она разговорилась и сообщила, зачем позвала нас к себе.
– Между прочим, Олечка уже, наверное, заметила, что я даже ничем вас не угощаю! – многозначительно заявила она. – Это не в моих правилах и говорит о том, что дело очень срочное. А может быть, даже и опасное! – тут она погрозила мне пальцем. – Ведь я велела захватить двух мужиков! Ничего не скажу, этот тоже ничего, но двоих было бы вернее. По крайней мере, у вас имеется какое-нибудь оружие?
– Неужели все так серьезно? – притворно ужаснулся Добровольский.
– А вы не смейтесь! – строго сказала старушка. – У нас тут последнее время все серьезно.
– Да что случилось-то? – нетерпеливо воскликнула я.
Клавдия Дмитриевна обвела нас загадочным взглядом и объявила шепотом:
– Она здесь!
Добровольский растерянно улыбнулся и посмотрел на меня. Но я тоже ничего не могла понять.
– Да она же! – с досадой повторила старушка. – Та дама, которая ныряла в цистерну! Она, оказывается, все эти дни жила тут поблизости! Сняла в Затоне комнату у какой-то пьянчуги. Наверное, она и сейчас еще там. По крайней мере, сегодня я ее видела, она делала в магазине покупки. Только она не блондинка, никак не блондинка!