Чуть-чуть не считается!
Шрифт:
– Записки, визитки… – сморщил нос Андрей, – все на фиг в помойку. Телефон Марины… Я с ней познакомился в ресторане, когда тебя ждал. Ничего девочка, но я закрутился с Шурыгиным и ей не позвонил.
– Вот! Вот до чего доводит семейная жизнь! Отсутствие свободы выбора и отсутствие блеска в глазах. Ты женат несколько часов, а жизнь уже не мила! И почему ты меня не послушал? А? Зачем спорил?! Пару недель назад ты был счастливым человеком, а сейчас что?
Андрей отправил салфетку с телефоном Марины в общую кучу бумажек и безжалостно смял
– А сейчас я собираюсь соблазнить собственную жену. И мысли об этом меня весьма радуют.
Он вышел из комнаты, сжимая в кулаке бумажный ком с телефонами бывших и потенциальных подружек, а Макс закатил глаза к потолку и скорчил болезненную гримасу – его друг чокнулся, что ли?
– Ты выбросил телефоны? Все? – изумился он, когда Андрей вернулся.
– Да, они больше не нужны, сейчас меня интересует только одна женщина, и я не собираюсь ни на кого отвлекаться.
– Давай по порядку, – спокойным тоном начал Макс очередной натиск. – Ты боишься потерять клуб?
– Боюсь.
– Тогда можно сделать вид, будто спора не было – шутейный разговор, не более…
– Макс, отстань.
– То есть, если ты проиграешь, ты отдашь ей наше теплое, уютное местечко?
– М-м-м…
– Ну и правильно, – кивнул Макс, посчитав ответ отрицательным, – мало ли чего она хочет. Обойдется!
– Отдам, – добавил Андрей.
– Ты дурак, вот точно дурак! Этот спор не имеет юридической силы, а я вообще не свидетель – я ничего не трогал и рук не разбивал. Я вчера пиво пил, а сегодня водку, я товарищ совершенно ненадежный! Мне мама до сих пор хлеб резать не разрешает – у меня один край тонкий выходит, а второй – толстый! – Макс замахал руками, а затем подскочил с кресла так эмоционально, что стекляшки на люстре тихо зазвенели, точно засмеялись. – «Гангстер» наш! И ты не смеешь его ей отдавать!
Андрей тяжело вздохнул, выдвинул стул и уселся, откинувшись на спинку.
– Я еще не проиграл, – сказал он и нахмурился. Действительно, совершить предстоит невероятное, почти невозможное. Почти…
О чем, о ком он думал в тот момент?
О ней.
И больше ни о ком и ни о чем.
Если бы Полина не подслушала разговор с Максом, то получить желаемое не составило бы труда. Он, конечно, набегался бы за ней, но наверняка бы соблазнил. Или сейчас в нем опять говорит самоуверенность? Привык к легким победам и Полину приравнял к бывшим подружкам? А она другая…
Он уж и забыл, каково это – бороться.
Придется вспоминать.
– Я еще не проиграл, – повторил он и в такт мыслям побарабанил пальцами по столу. – И перестань дергаться. Я найду к ней подход, потому что я ее чувствую.
– Даже если она влюбится в тебя по уши, ничего не случится, неужели не понимаешь? Да что ей стоит потерпеть до 8 Марта? Это же считаные дни. Андрюха, ты совершил величайшую глупость на свете!
– Значит, должна влюбиться так, чтобы не смогла терпеть, – бросил Андрей и добавил: – Мне понадобится твоя
– Понял, – серьезно заверил Макс. Да, хватит охать и ахать, должны же они хотя бы попытаться… То есть пытаться будет Андрюха, а он подстрахует. Нельзя отдавать клуб этой избалованной хитрой лисе! Нельзя! – Я, пожалуй, поеду домой, а то с минуты на минуту явится твоя… жена. Лучше нам с ней не встречаться. – Он задумался и с умным видом добавил: – В интересах конспирации. А ты, как схему прикинешь, звони.
– Какую схему?
– Обольщения, – ответил Макс. В его глазах уже не плескалась паника – буря резко пошла на спад. Ничего… как-нибудь… и не в такие переделки попадали… вместе они сила… главное – верить… победа будет за нами…
– Итак, они поженились, – сказал Петр Петрович, прохаживаясь от черного кожаного кресла к внушительному шкафу.
– Вы стойко перенесли это, – поддел Егор, оглядываясь в поисках пепельницы. Но чего нет, того нет. Единственный способ отучить его дымить в кабинете – убрать пепельницу, и кажется, Шурыгин им воспользовался. Попрятал-то он их давно, чтобы не провоцировать и себя, но одна все же оставалась – тяжелая, памятная. А теперь и ее нет.
«Что, курить хочется? – усмехнулся про себя Петр Петрович. – Обойдешься!»
– Да, я не только смирился, но еще и собираюсь помочь… молодым. Они на данном этапе не относятся к браку серьезно, но я занимаю иную позицию. Я против развода. Если убрать мое предвзятое отношение к Стрельцову, то он не так уж и плох. Первое – несколько лет назад он довольно быстро организовал и поднял свой бизнес, второе – несмотря на привычные гуляния, четко и много работает, третье – не жмот, но и не транжира, четвертое – умен, решителен, настойчив. Наверняка найдутся и другие положительные качества…
– Так же как и отрицательные.
– Не перебивай.
– Я просто за объективность, – развел руками Егор.
– Да, есть и отрицательные, как и у меня, и у тебя. Я даже знаю, у кого их в два раза больше.
– Ну, не будем показывать пальцем.
– Не будем, – кивнул Петр Петрович и не удержался от колкого выпада: – Ты, например, никогда бы не смог стать моим зятем.
– Полагаете, не пройду конкурсный отбор? – насмешливые искры в глазах.
– Срежешься уже на первом туре.
– Хотите поспорить?
– Даже не думай! – Петр Петрович остановился и разрубил рукой воздух. – Даже не думай!
– Не волнуйтесь, я еще с ума не сошел. Мне, знаете ли, такой тесть тоже ни к чему.
Взгляды скрестились, секунда тишины – и по лицам расплылись улыбки. Никаких обид – только правда жизни…
– Так вот, вернемся к Стрельцову и Полине. – Петр Петрович вновь зашагал по мягкому ковру. – Они подходят друг другу, и я собираюсь помочь им… хм… сблизиться. И для этого мне нужен ты. И ты мне нужен каждый день: утром, днем и вечером.