Чуть выше неба
Шрифт:
– Только не начинай песен в духе Мика, очень прошу! Как это всё грязно, унизительно и мерзко. Кто-то должен и такое делать. Знаешь, без всего этого... без всей этой грязи не обойдёшься, вот никак. Кто-то должен и шантажировать, и шпионить, и интриговать. И убивать беременных девчонок.
– В смысле, если это необходимо, то кто сделает, кроме тебя?
– В смысле, почему бы это сделать не мне. Ведь по большому счёту это игра. А играть я обожаю. Интриговать, просчитывать, двигать фигуры. Остальное же - досадная необходимость. Самое забавное, что любой здравомыслящий элв понимает: такие игры есть. И их...
– Мне кажется, будто кто-то тут всё-таки напрашивается на сочувствие или всё же примерещилось?
– А разве от тебя не проще всего добиться желаемого, надавив на жалость?
– опять ухмыльнулся Натери.
– Чего ещё-то нужно?
– огрызнулась Лан.
– Например, очутиться вот под этой простынёй, которую ты так трогательно к груди прижимаешь.
– Опять с вином перебрал?
– Это первый бокал за вечер, - элв приподнял фужер, словно салютуя. Лунный луч скользнул по льдистому ребру.
– Завтра всё закончится. Конечно, нам ещё обратно добираться. И тебе придётся провести несколько дней при дворе, поговорить с королевой. Но вряд ли мне выпадет шанс оказаться у тебя в постели. А ещё раз... взбивать мозги нет желания.
– Зачем тебе это?
– Нопа-аль, - простонал Даймонд, - сколько раз нужно повторить, чтобы дошло? Ты потрясающе красивая и при этом очень желанная женщина. Я мужчина. А миром правит похоть. Ещё жажда власти и нажива, но они тут ни при чём. Духи! Первый раз пытаюсь соблазнить элву, едва дипломатические переговоры с ней не ведя. А, заодно, и философствуя. Это перестаёт быть романтичным и становится скучным. В смысле, уже перестало. Пожалуй, пойду-ка я, попытаюсь всё же уснуть. Чего и тебя желаю.
Лан окликнула его, когда Грех уже дверь в свою спальню открыл. Элв обернулся. Глянул на неё через плечо, наверное, вопросительно. Что в этой темноте разберёшь? А, главное, что сказать? Зачем позвала? Ничего умного в голову аэре так и не пришло. Поэтому она просто закрыла глаза - или зажмурилась?
– да и откинула простыню в сторону.
Тишина длилась долго - слишком долго. Уже и унижение успело хлестнуть, как мокрой тряпкой: ушёл всё-таки, заманчивым предложением не воспользовался. Но кровать тихо, без скрипа, просела. Кайран решилась посмотреть, лишь тогда, когда почувствовала тепло чужого тела. Пока не прикосновение, только тепло.
Поблёскивающие как у зверя глаза, кажущиеся почти чёрными, оказались близко. Лучше бы их никогда не видеть. Или лучше действительно не сожалеть?
– Могу уйти. Ты вовсе не обязана...
Пахнувшее мятой дыхание прошлось по ресницам, мазнуло по виску. Лан подняла руку, запутавшись пальцами в волосах на его затылке, заставляя наклониться ниже - к губам.
Нет, не обязана. Но лучше не сожалеть. Тем более другого шанса действительно не будет. Почему и не поверить на остаток этой слишком длиной ночи, что всё ещё может быть?
А потом не сожалеть.
Красная луна качнулась за окном, словно потревоженная судорожным вздохом. Если кто-то и был сегодня пьян, так только
Глава девятнадцатая
Глава девятнадцатая
Если входишь к кому-нибудь в доверие, не забудь закрыть за собой дверь
(Поговорка Северных островов)
Истэр Лан у самого крыльца встречал. Он бы, наверное, и к воротам выбежал. Да по гравию в шёлковых туфлях не побегаешь. Порвутся они, туфли-то. Лакея элв в сторону отпихнул, сам дверь кареты открыл, сам подножку опустил - не испугался запачкаться. И при этом лицо аэра выражало такое безграничное детское счастье, что Кайран почти стыдно стало.
– Когда я получил ваше послание, то просто не мог поверить...
– вместо приветствия интимно шепнул Вильен.
– Я тоже поверить не могла, когда писала, - буркнула Лан.
И ведь не соврала же. Ну, может «писала» стоило заменить на «переписывала». Потому что сочинил-то письмецо, понятно, Даймонд. А вот переписывать пришлось аж три раза. Пассажи про «удивительную коллекцию гобеленов, превозносимую знатоками», хранимую «в уединённом, но от этого не менее романтичном месте», которую она «счастлива увидеть», да никогда-нибудь, а именно «субботним вечером, после восхода обеих лун», потому что «этот деспот Натери отбудет на приём к королю» самостоятельно девушка никогда бы не сочинила.
– Вы уверены, что цель вашей поездки останется втайне? Слуги надёжны? Грех не узнает, куда вы отправились?
– встревоженным шмелём гудел Истэр, осторожно, словно хрустальную, поддерживая элву под локоток.
– А что, боитесь?
– усмехнулась Кайран.
И тут же, спохватившись, прикрылась веером. Во-первых, не стоило подвергать сомнению и так не до конца восстановленную мужественность кавалера. А, во-вторых, постоянно веер в кулаке, как кинжал сжимать, глупо. Надо же им... Что там дамы делают? Трепещут, так, что ли? Или трепыхаться следует ресницам? Мильена - недотравленная спасённая - полезных советов новой госпоже надавала столько, что они просто в кашу смешались - только хвосты, да невнятные обрывки вроде этого «трепыхания» торчали.
– Я не трус!
– обиженно надулся Истэр. И мигом растерял придворную слащавость, став на порядок симпатичнее.
– Но опасаюсь за вашу судьбу. Вдруг Натери приревнует? Мне не хочется, чтобы наша тайна обернулась для вас неприятностями.
– А что, он ревнив?
Лан с досады губу едва не прокусила. В делах сердечных ей опыта не хватало. Но даже такому наивному бутону понято: не стоит соблазняемого мужчину расспрашивать о другом элве.
– Откуда я знаю?
– к счастью, ничего крамольного в вопросе Истэр не заметил.
– Мне его дамой быть не доводилось.
– И много у него дам?
Да что такое? Хоть кляп в рот вставляй.
– Да кто этих дам считает?
– беспечно отмахнулся Истэр.
– И что мы всё о глупостях каких говорим? Моё сердце истомилось, и я в нетерпение жду, когда мы сможем...
– Осмотреть дом - это удачная мысль!
– брякнула аэра, пытаясь не отступая, отстраниться от элва. Который в истоме то ли к её губам, то ли к груди потянулся - при их разнице в росте распознать конечную цель истомившегося Истэра не удалось.
– Обожаю такие милые сельские коттеджики!