Чувственный рай
Шрифт:
Захватив прядь длинных светлых волос, Джина задумчиво намотала ее на палец, затем распустила.
— Почему я этого не понимаю? — Она горько вздохнула. — Наверное, потому, что я твердо убеждена, что брак — это союз одного мужчины и одной женщины, и что эти отношения должны быть основаны на любви, а не на расчете или сексе. — Собрав бумаги, разбросанные по дивану, она встала. — Если ты не против, я пойду. Мы договорились встретиться с твоей сестрой, а мне еще нужно зайти к себе за книгой.
В мгновение ока Захир оказался рядом с ней. В бархатных
— Помни одно: я прошу тебя стать моей любовницей не потому, что ты мне безразлична. Хотя ты и ранила меня своим ложным обещанием вернуться, я не желал близости, физической или душевной, ни с одной женщиной, кроме тебя, Джина.
Прикусив губу, Джина с трудом поборола желание нежно погладить его по щеке. Она не забыла, что совсем недавно его ранили и могли убить.
— Я верю тебе, Захир.
— Так почему же ты отвергаешь меня?
— Потому что даже того, что я много значу для тебя, недостаточно, чтобы я занялась с тобой любовью. Я не буду на вторых ролях. Прости меня, Захир, но именно это я чувствую.
После того как Джина так неожиданно отвергла его, Захир позвал Джамаля и приказал оседлать арабского скакуна. Полчаса спустя, не обращая внимания на мольбы верного слуги не ездить слишком далеко, чтобы не открылись раны, он сел на великолепного вороного коня и отправился на прогулку.
Как еще он мог справиться с неутоленным желанием, от которого бесновалась кровь? Ему нужно было как-то погасить этот огонь, чтобы не сойти с ума.
Ну почему она так упряма? Это ставило его в тупик. Старая пословица гласит: «Терпенье дает уменье». Но сейчас Захир был слишком разочарован и зол, чтобы принять мудрость изречения.
Обернувшись, он увидел телохранителя, следовавшего за ним. Выругавшись, он пришпорил коня…
— Повернись-ка! — Фарида с милой сосредоточенностью рассматривала Джину, одетую в ее черные платье и хиджаб, в которых можно было пойти на рынок.
После изматывающей сцены в кабинете Захира прогулка, неожиданно предложенная Фаридой, казалась Джине прекрасным лекарством от печальных мыслей.
— Со спины ты будешь выглядеть как местная. Только увидев твою светлую кожу и ярко-голубые глаза, люди поймут, что ты не из Кабуядира.
— Мне по душе эта одежда, она защищает от повышенного внимания, — задумчиво проговорила Джина, проводя рукой по гладкому черному шелку. — У меня дома пресса и телевидение все время давят на женщин, диктуя нам, как мы должны выглядеть, какой должен быть размер и какую одежду носить — обычно довольно откровенную. Для меня приятно на время перестать об этом беспокоиться.
— Что же, я довольна, что тебе в ней спокойнее. Мы прекрасно развлечемся. Это будет мой первый выход за долгое время. Да, если тебе что-нибудь понравится — сувенир, отрез шелка или парчи на платье, то прикажи моему слуге договориться с продавцом. Так здесь принято, и ты можешь быть уверена,
Рынок поразил ее. Крутя головой во все стороны, Джина старалась не пропустить ни единой детали. Фарида оказалась хорошим гидом. Она показывала самые интересные палатки, где продавались разноцветные шелка, парча, пряжа, ковры ручной работы или изящная керамика, а в промежутках между покупками развлекала Джину веселыми историями.
Проведя примерно час в сутолоке, среди пестрых нарядов и говора на многих языках, наполняющего знойный воздух, Фарида предложила передохнуть и освежиться. Они подошли к группе столиков под высокой финиковой пальмой, и Фарида отправила слугу за хозяином, подававшим напитки и сладости.
— Тебе здесь встретилось что-то такое, что ты хотела бы увезти домой? — спросила Джину ее спутница, когда они расположились спиной к палатке с напитками.
— Я видела торговца ароматическими маслами. Я бы с удовольствием привезла домой масло агарового дерева, у него божественный аромат. Он всегда будет напоминать мне Кабуядир.
«И Захира», — подумала она с горечью и нежностью.
— Мы зайдем к нему позже. Но я позволю тебе купить у него это масло только после того, как удостоверюсь, что оно высочайшего качества!
— Спасибо. Ты очень добра ко мне, Фарида. Я хочу, чтобы ты знала, как я ценю это.
— Пустяки! Ты стала для меня глотком свежего воздуха, Джина, и я благодарю тебя за то, что ты согласилась общаться с такой скучной и унылой женщиной, как я.
— Не говори так о себе! Ты вовсе не скучная и не унылая. Хотела бы я, чтобы у меня дома была такая добрая, умная и интересная подруга. Ты всегда будешь в моем доме желанным гостем.
— Мне очень приятно это слышать, но прошу тебя, не говори пока об отъезде!
— Я совершенно не спешу уезжать и уверена, что ты… — Джина не договорила. Твердая словно железо рука схватила ее сзади за шею, и ее обдало запахом прелого мужского пота.
Ее быстро стащили со стула. Фарида в это время отчаянно звала слугу, Хафиза. Пальцы Джины вцепились в мужскую руку. С тошнотворной ясностью она осознала, что ее пытаются задушить, и под действием адреналина и внезапно вскипевшей ярости Джина изо всех сил вонзила зубы в теплую крепкую плоть. Нападавший немедленно отпустил ее, громко ругаясь. Тут на сцене появился Хафиз в сопровождении толпы кричащих возбужденных прохожих.
Могучий слуга и еще один человек повалили душителя на землю и скрутили его.
— Джина! Ты в порядке? — Фариду так же трясло, как и ее.
— Я в порядке… кажется. Но мне нужно присесть.
Ей немедленно подставили стул, и кто-то из толпы сунул ей в руку бутылку с водой, робко предложив: «Пожалуйста, выпейте».
Фарида мгновенно отобрала у нее бутылку, открыла и понюхала содержимое.
— Все в порядке. Выпей, это поможет. — И вернула ее Джине.
Подбадриваемая Фаридой, она залпом осушила содержимое бутылки, и сухость во рту, как и шок, слегка уменьшились.