Чувство древнее, как мир
Шрифт:
А он чувствует, что обречен.
– Единственное, о чем я вправе сожалеть, уходя от вас, любовь моя, шепчут его губы, - так это о том, что так часто в этой жизни был занят не вами одной. Вся эта суета, двор, корона не стоят этого.
И мальчик, перед смертью ставший мудрым стариком, протянул жене янтарь, забранный в серебряную оправу на цепочке, их заветный "кристалл слез". За окнами бушевала буря. Было холодно, несмотря на жарко натопленный камин. Мария плакала, не сводя глаз с побледневшего, осунувшегося мужа. Она оплакивала свою беззаботную юность и первую любовь, самую и даже единственную искреннюю. Больше такой не будет. Она сжимала в руках цепочку с янтарем, потом надела
Франциск II умер 6 декабря, успев поцарствовать год и пять месяцев. На престол взошел его десятилетний брат, ставший королем Карлом IX. Он тоже не доживет до старости. Это время господства королевы-матери Екатерины Медичи. Сбывались все пророчества Нострадамуса. Недолго оставалось ждать и когда сбудутся загадочные слова "два острова - в раздоре". Имелись в виду Англия и Шотландия. Хотя они и находятся на одном острове.
Марии больше нечего было делать во Франции. К тому же ее, восемнадцатилетнюю вдову, юную хозяйку, ждало брошенное и запущенное хозяйство - Шотландия. Она, как могла, оттягивала свой отъезд. Но оттягивать бесконечно было нельзя. До порта Кале ее провожала огромная свита. 15 августа 1561 года французский галион отчалил, взяв курс на север. При этом его моряков и пассажиров сопровождало неприятное зрелище наткнувшийся на подводные скалы и тонущий баркас. Плохое предзнаменование.
В заходящих лучах солнца Мария Стюарт оглянулась назад:
– Прощай, Франция! Я чувствую, что больше никогда тебя не увижу.
* * *
Первое желание, посетившее Марию, когда она ступила на берег забытой родины, которую не видела тринадцать лет, было не видеть ее еще дольше. Все та же нищая, истерзанная склоками и усобицами феодалов страна, еще более усилившиеся позиции протестантов, особенно самых принципиальных и агрессивных - кальвинистов. Все те же кичливые лорды - Аргайлы, Гордоны, Линд-сеи, Дугласы, Гамильтоны, - сегодня охотно клянущиеся в верности, а завтра охотно составляющие заговоры против королевы. Все та же опасная южная соседка Англия, богатая, коварная, агрессивная. Католичка Мария Стюарт охотно стала бы и там королевой, но там ее никто не ждет и не хочет.
Впрочем, и в Шотландии ее не ждали. В порт Лейте, куда пришел корабль, не успела прибыть делегация, достойная встретить главу государства. А в городке не нашлось даже захудалого дворца, где королева со своей свитой могла бы достойно передохнуть после морского путешествия. Пришлось ночевать в доме купца.
Сердце Марии защемило. Родина никогда не была к ней ласкова и, наверное, не будет. А она к родине? Она никогда не чувствовала себя шотландкой, скорее француженкой. Стихи, во всяком случае, сочиняла только на французском. В общем-то большинство европейских монархов, наследников, высших особ королевских семей были космополитами. Международные династические браки активно перемешивали кровь. Все династии Европы состояли между собой в родстве. Особенно космополитизм касался женщин, выдаваемых замуж и покидающих родные пенаты. Существовала иерархия тронов, соответствующая политической иерархии государств. Трон Баварии попрестижнее трона Рейнланд-Пфальца, но не идет ни в какое сравнение с троном Англии, Испании или Франции. Так что, воспитанная в духе эпохи, Мария Стюарт охотно поменяла бы родину.
Да в общем-то и простой народ, точнее, народы были еще далеки от осознания себя таковыми. Границы часто перекраивались, а уехать за границу, наняться на иностранную службу было совсем нетрудно. Настоящие нации сформировались позже. А с ними и национализм. Быть может, первыми на этот путь тогда становились
На другой день почетный кортеж все же прибыл. И во главе его - любимый единородный братец Джеймс Стюарт граф Меррей. После смерти матушки Марии, в отсутствие юной королевы он фактически правил страной. И собирался делать это впредь. Будучи бастардом, он не имел прав на престол, да и не стремился к нему. Да и что, по его мнению, могла сделать, что могла ему противопоставить несмышленая девчонка? Но он не знал, что Мария, недолго побыв французской королевой, очень повзрослела. Не приближенная к настоящему кормилу власти, оттесненная Екатериной Медичи, братьями Гизами, она учла свои ошибки, научилась выбирать друзей и вычислять противников. В ней, наконец, проснулись гены властителей, которым править - все равно что дышать. Вот только беда и трагедия Марии Стюарт сказались на ее нраве. Иногда импульс, страсть женщины заставляла ее забыть, что она природная королева. И потом приходилось спохватываться.
Началась новая жизнь, пусть и похуже жизни во Франции, но делать нечего. Королевский замок Холируд в столице Эдинбурге. Конечно, не Лувр в Париже, но зато свой. Выбросить старый хлам, повесить привезенные из Франции картины и гобелены, обставить привезенной мебелью - и можно осваиваться. Пока Мария присматривается к окружению. Все любезны. Но кто из них окажется другом, а кто врагом? Враги же будут обязательно. На дворе XVI век, Реформация, без врагов не обойтись. Братец Джеймс Меррей, государственный канцлер Уильям Мейтленд, дипломат Джеймс Мелвилл, Джеймс и Мортон Дугласы, Джон Хантлей, Керколди Грейндж. Кто есть кто?
Из врагов очевидный, открытый, яростный пока только один Джон Нокс, ученик самого Жана Кальвина, основатель кальвинистской церкви в Эдинбурге, крайне нетерпимый к любому вероисповеданию, кроме своего собственного. Он заявил, что "легче было бы услышать, что в Шотландии высадилось десятитысячное вражеское войско, чем знать, что где-то служилась хотя бы одна-един-ственная месса". А мессы служатся здесь же в Эдинбурге в домовой церкви королевы Марии. Вначале Нокс поносит власть иносказательно, меча громы и молнии в "царицу Иезавель". Но стоит юной королеве чуть оступиться, как этот цепной пес протестантства в открытую именует Марию Стюарт уже не Иезавелью, а "кровожадной шлюхой".
Юной королеве трудно было самой вникать в неразрешимые экономические и политические проблемы. Это она спокойно оставила Меррею и Мейтленду. В таком возрасте больше хочется танцевать. Она и танцует. Холируд наполняется не только новыми вещами, но и новыми звуками. Теперь здесь часто играет музыка, дамы и господа в масках изображают сложные фигуры модных танцев, слышатся стихи. Из приближенных нового двора особенно выделяются секретарь, пронырливый итальянец Давид Риччо, и вывезенный из Франции поэт Пьер Шателяр. С ним было связано первое неприятное происшествие в жизни Марии Стюарт в Шотландии. Происшествие, к несчастью, превратившееся в закономерность.
Подавляющее большинство поэтов обречено писать любовную лирику. Придворные поэты предметом своего фигурального воздыхания обязаны были выбирать королеву. Юная красивая вдова, не испытавшая в первом браке всей полноты чувств, отпущенных ей природой, не могла не кокетничать с молодым симпатичным французом. Пока он лишь писал ей стихи, все обходилось.
Верь, если б в дни расцвета
Пресекла путь мой Лета,
Виновна только ты,
Сразившая поэта
Оружьем красоты!