Чувство реальности. Том 2
Шрифт:
— Да, — кивнул Макмерфи, — сумка отличная. И вообще, я тебя поздравляю. Как назвал?
— Конечно, Христофором, — Григорьев прикрыл сумку, достал сигареты, — знаешь, он бандит ужасный. Сейчас я его выгулял хорошо в Проспект-парке, он наигрался, наелся, теперь, надеюсь, поспит, даст нам поговорить спокойно. Так что случилось. Билли?
— Это я у тебя хотел спросить, Эндрю, — криво усмехнулся Макмерфи, отворачиваясь от дыма.
— Спрашивай, — кивнул Григорьев.
— Зачем ты ездил к Маше домой?
— Она позвонила, попросила найти кое-что в ее столе и прислать по факсу в посольство.
— Вот это?
— Зачем спрашиваешь, если сам знаешь? — пожал плечами Григорьев.
— Знаю, но не все, — Макмерфи показал бумажку с одной строчкой: “Внимание! Брови, ресницы, зубы”, — объясни, пожалуйста, кто этот человек и что это значит?
— Долгая история, — вздохнул Григорьев, — может, зайдем в дом? Я кофе сварю.
В доме действительно было пусто и спокойно. Никаких следов обыска, ничего. Григорьев усадил Макмерфи в маленьком внутреннем дворике, под японской яблоней и стал варить кофе, отвратительный, жидкий, без кофеина. Котенок проснулся, вылез из сумки, выскреб оттуда лапой свою игрушечную мышь и занялся ею. Григорьев с подносом отправился во дворик, сел напротив Макмерфи и рассказал о лысом ублюдке, который когда-то напал на Машу.
— Неужели она молчала столько лет, — покачал головой Макмерфи, дослушав его до конца, — а знаешь, в каком-то смысле мне даже легче. Я ведь считал, что ее прыжок из окна в тринадцатилетнем возрасте был попыткой суицида. Это в принципе нехорошо. А оказывается, она просто спасалась от насилия. Ну а зачем ей вдруг срочно понадобились эти фотороботы в Москве?
— Она не стала объяснять. Думаю, все дело в том, что школа находилась в Язвищах, в той же деревне и в том же здании, где сейчас лечится жена Рязанцева.
— Погоди, но это же в двух шагах от его дома, — нахмурился Макмерфи.
— Да, конечно.
— Думаешь, она боится, что он все еще там и может ее узнать? — нахмурился Макмерфи.
— Не исключено, — кивнул Григорьев, — правда, лично я не вижу в этом серьезной опасности. Наверняка этот человек либо спился, либо окончательно сошел с ума, если вообще жив. У меня другое не выходит из головы.
— Что именно?
— В Москве ее встретил Стивен Ловуд, верно?
— Ну да, он заранее снял для нее квартиру, арендовал машину, мобильный телефон.
— Надо же, сколько хлопот, — покачал головой Григорьев, — кого же я должен благодарить за это? Его или тебя? Ты попросил его встретить и устроить Машу в Москве, или он сам предложил?
— Я не просил его лично, просто посоветовался, кому можно это поручить. Он взялся с охотой.
— Конечно. Ему было интересно поближе познакомиться с человеком, которого ты присылаешь к Рязанцеву, — кивнул Григорьев и с отвращением отхлебнул жидкий кофе.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Ты же знаешь, какой я сумасшедший папаша. С того момента, как Машка улетела, я почти не отлипаю от компьютера, от телевизора, роюсь в, российской прессе и даже не поленился встретиться с одним из своих старых информаторов. Отвратительный тип с богатым уголовным прошлым, жадный до ужаса. Берет только наличные и не меньше трехсот за встречу, — Андрей Евгеньевич замолчал,
— Что же ты, продолжай! — нетерпеливо заерзал Макмерфи.
— Подожди, — прошептал Григорьев, помотал головой и приложил палец к губам. Треск стал громче. Андрей Евгеньевич вскочил и кинулся в дом. Христофор висел на шторе и медленно съезжал вниз. Тонкий капрон под его коготками с треском рвался.
— Ну ты, братец, даешь, — проворчал Григорьев, аккуратно отцепляя котенка от шторы, — тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра.
Он вернулся во дворик, уселся напротив Макмерфи, пытаясь удержать Христофора на коленях, но тот стал упорно лезть к нему на голову.
— Так вот, — продолжал Григорьев, снимая зверя со своего плеча, — я узнал несколько любопытных фактов, на первый взгляд никакой связи между ними нет. В середине марта в Москве был арестован некто Терентьев Эдуард Валентинович, доктор наук, сотрудник закрытого НИИ, связанного с оборонной промышленностью. Я обратил на это внимание потому, что ты, Билли, еще лет пять назад очень интересовался этим физиком и спрашивал меня, с какой стороны к нему удобней подобраться. Тогда я не сумел тебе помочь, Терентьев оказался неуязвим для нас, он был человеком честным, осторожным и до денег не жадным. Между тем стратегическая информация, которой он владел, а также его мозги за пять лет только выросли в цене. И еще, у него подрос сын, оболтус. Сейчас работает курьером в думском пресс-центре Рязанцева. Терентьев Константин Эдуардович, семьдесят восьмого года рождения. Полагаю, это не случайное совпадение, верно? Кто-то помог мальчишке пристроиться в приличное место.
Макмерфи в ответ только хмыкнул, пожал плечами, скинул кроссовки и положил ноги в белоснежных теннисных носках на соседний стул. Григорьев воспользовался тем, что котенок успел влезть ему на голову, и сделал небольшую паузу.
Прежде чем продолжить, следовало немного подумать. Проблема заключалась в том, что это он, Андрей Евгеньевич Григорьев, с самого начала, еще пять лет назад, предупредил Кумарина, что Макмерфи интересуется Эдуардом Терентьевым и пытается подъехать к нему через свою агентуру. Это он обратил внимание ФСБ на оболтуса Костика Терентьева, который провалил экзамены в институт, закосил от армии и удачно устроился курьером в пресс-центр думской фракции “Свобода выбора”. А когда юный легкомысленный Костик умудрился в каком-то баре проиграть в карты бандитам две тысячи долларов, которых у него, естественно, не было, Григорьев забил тревогу.
Костик был поздним единственным ребенком, ради его спасения отец мог согласиться на заманчивые предложения американцев. Так оно и вышло.
Эдуард Терентьев довольно часто приезжал за своим сыном в конце рабочего дня к зданию Госдумы” и однажды потрепанный “жигуленок” доктора наук остановился прямо возле шикарного “БМВ” Тома Бриттена. Физик увидел желтые дипломатические номера, звездно-полосатый флажок, услышал американский английский. В “БМВ” как раз сидели Бриттен с Лову дом и о чем-то беседовали. Терентьев не нашел ничего лучшего, как сунуть в приоткрытое окно письмо с предложением о сотрудничестве, которое написал за неделю до этого и таскал в кармане куртки.