Чужаки
Шрифт:
— Да, я — Бонсайт, — про себя, но твердо сказал Сайлас, поднимая голову и чувствуя, как слезы сами собой высыхают на его лице. — И я не сдамся и не смирюсь!!!
Он попытался собрать разбегающиеся мысли. «Нужно сосредоточиться и тщательно проанализировать все, что произошло, — думал он. — Значит, она все время врала мне, ведя свою игру. Не врет ли она и сейчас? Может быть, и это не настоящая ее цель? Хотя… С другой стороны, они же владеют и телепатией, и телепортацией… И вообще кучей всяких недоступных человеку навыков… Почему они так редко их применяют? Они бы могли заставить меня совершить этот „Прыжок“, не пускаясь на такие хитрости…» Странная мысль закралась в голову Сайласа и ворочалась там, пока окончательно не оформилась. А может, они вовсе не так могущественны, как это хочет представить Эллина? Может, для того, чтобы
«Что же делать, что делать? — соображал Сайлас, опасаясь, что каждую секунду инопланетянка может вернуться. — С Прыжком я все равно не могу сам разобраться. Остается надеяться, что чужаки сами мне подскажут, что нужно делать. А вот с тем, как скрыть от них свои мысли, я просто обязан что-то придумать. Но это все равно что „не думать о белой обезьяне“!» — пришел в отчаяние лорд.
Неожиданно на память ему пришел один из уроков, которые его отец заставлял брать у старого солдата, исполосованного шрамами так, что было жутко на него смотреть. Бравый вояка принимал участие практически во всех войнах и стычках, до которых только мог добраться, был многократно ранен и побывал три раза в плену. Он учил юного Сайласа обращению со всеми видами современного оружия, методам разведки и шпионажа и прочим «полезным» вещам. В числе прочего он как-то прочитал целую лекцию о методах сопротивления гипнозу и различным химическим препаратам, выдуманным с целью, чтобы пленник немедленно разболтал все, что знает. До сих пор в ушах лорда стоял его хриплый, надорванный боевыми криками голос.
— Самое главное, что ты должен запомнить, — наставлял его ветеран всех войн, — твои мысли в твоей власти. И только в твоей. При определенном усилии воли ты можешь направить их в любое русло. Но существует и несколько методик, которые помогают отвлечь мысль от вопроса, который тебе задают. Например, ты можешь вспомнить самую трудную математическую задачу, не решенную тобой, и постараться решить ее в уме…
«Вот оно, — обрадовался внутренний голос. — Правда есть еще и самогипноз. А если сочетать самогипноз с решением чего-нибудь очень сложного и направить все усилия на анализ задачи… То, возможно, мы сможем отвлечь свои мысли и запутать Эллину. Тем более что, если все правильно и они пользуются телепатией лишь изредка, она просканирует тебя только когда войдет в комнату».
Радость от того, что, возможно, найден выход из одной тупиковой ситуации, захлестнула Бонсайта, выбросив в кровь огромную порцию адреналина. Но именно это было сейчас совсем некстати. Он постарался успокоиться, стараясь дышать медленно и равномерно. Постепенно бешено бьющееся сердце начало стучать спокойнее, напряженные мышцы расслабились, и Сайлас постарался сосредоточиться.
— Ты спокоен, ты абсолютно спокоен, — начал он тихо себя уговаривать. — Всё, что тебе нужно сейчас сделать, — это направить все силы на решение задачи, которую ты так и не смог понять, когда разбирался в устройстве Челнока. Она касается основополагающего принципа его действия. Это уравнение пространственно-временного перемещения, его тебе пытался объяснить тот самый чудак, что изобрел Челнок… Думай, думай…
Ему казалось, что для Эллины будет абсолютно оправданно, что он пытается объяснить себе принцип действия Челнока в такой момент. С ее точки зрения, такое примитивное существо, как человек, и должен думать о приборе, предполагая, что его собственные способности сродни работе аппарата. Постепенно он окончательно успокоился, войдя даже в легкий транс. Через несколько минут решение проблемы даже увлекло его, и Сайлас на полном серьезе пытался разобраться в том, чего не понял много лет и испытаний назад.
Прошло около часа, когда дверь открылась, но, к удивлению Бонсайта,
Ни слова не говоря, вошедшие ухватили нити державшей Сайласа паутины и без видимого труда подняли его и понесли к выходу. Кровь бросилась лорду в голову, но усилием воли он остановил ее бег и опять вошел в состояние блаженного спокойствия и математики. Его протащили по полутемным коридорам, пока он не разобрал вдалеке шум множества голосов и не увидел свет, пробивающийся сквозь огромные ворота, кажущиеся неуместными в столь небольшом помещении. При их приближении створки ворот распахнулись, и яркий свет хлынул в коридор. Сайлас на мгновение зажмурился.
Открыл глаза он уже в обширном зале, посередине которого находилось возвышение. По стенам мерцали разноцветные огни, звучала странная музыка. На возвышении, к вершине которого вели освещенные ступени, находился гигантский трон. На нем восседала Эллина, казавшаяся лилипуткой на таком огромном сиденье. Все это было похоже на сцену из какого-то очень древнего фильма, который Сайлас в пору своих поисков откопал в заброшенном городе. «Даже тогда это смотрелось дешево», — подумал лорд.
Когда его внесли в зал, по толпе собравшихся пробежал вздох. Эллина дала знак, чтобы пленника подтащили к центру зала. Бонсайта обернули в паутину, как в кокон, и бросили к основанию возвышения. После чего чужаки, принесшие его, с почтительным поклоном отступили к своим собратьям. Сайлас с удовольствием поймал себя на том, что, несмотря на всю необычность ситуации, с упорством, заслуживающим лучшего применения, все еще пытается решить ту самую старую задачку. Эллина посмотрела на него более пристально, и Сайлас порадовался своей системе телепатической защиты.
Он огляделся по сторонам и был поражен до глубины души тем, как мало на самом деле было этих «всемогущих» пришельцев. В большом зале находилось от силы двести чужаков. «И это все?! — пораженный, разглядывал их Бонсайт. — Да, видно туго им пришлось! А мы-то тоже хороши! Не смогли справиться с жалкой кучкой полудохлых пришельцев! Но, с другой стороны, кто же знал!» Несмотря на все эти утешительные мысли, на секунду Сайлас почувствовал, что ему хочется рвать волосы на голове от злости и разочарования. Но он тут же постарался взять себя в руки и сосредоточиться на решении задачи. К счастью, ему это легко удалось. «Все-таки жизнь чему-то научила меня», — горько про себя усмехнулся он.
В этот момент со своего трона поднялась Эллина, одетая в сверкающий длинный балахон, и в зале наступила мертвая тишина.
— Мой народ! — тихо начала она, постепенно повышая голос. — Мой бедный многострадальный народ! Многие поколения вы страдали, вы преодолевали многочисленные трудности и препятствия. Мы потеряли бесчисленное количество наших братьев и сестер! Но мы выжили! Мы — Оплетающие! Мы вечное и благословенное племя, которое должно и будет главенствовать во всех вселенных и во все времена, потому что теперь мы нашли главное! Мы нашли того, кто поведет нас сквозь времена и миры. Мы долго страдали, пытаясь найти того, кто спасет наш род. И мы нашли его! И теперь никто и ничто нас не остановит!
Зал ответил восторженным ревом. Чужаки рычали, кричали, всеми способами выражая свою радость. Тут Эллина подняла руку, и все присутствующие немедленно смолкли. В наступившей тишине она продолжила трагическим тоном:
— Но прежде чем мы сможем в полной мере насладиться своей новой свободой, мы должны выполнить свой печальный, но необходимый долг.
Она сделала паузу. Зал затаил дыхание. Сайлас в своем коконе замер от предчувствия непоправимой беды. Он изо всех сил пытался именно в этот момент понять, как же совершить этот чертов Прыжок. Зазвучали барабаны, и он весь сжался от ужаса, противная тошнота подступила к горлу. Чужаки расступились, образуя длинный коридор, по которому шел кто-то, невидимый лежащему на полу Бонсайту. Он только слышал пронзительные выкрики пришельцев, когда этот кто-то невидимый проходил мимо них. Несколько раз ему показалось, он слышал звуки ударов. Эллина встала со своего трона и начала медленно спускаться вниз. На середине спуска она остановилась и, обернувшись к вершине, прокричала несколько гортанных слов.